Вальс душ - Бернард Вербер

– колдовство? Это уже слишком! Атон – это солнце! Он – начало всех начал. Он царит над всеми нами. Он нас освещает и согревает. Никто не может оспаривать, что солнце позволяет нам жить. Это свет. Это тепло. Это день. Осторожно, не наговори лишнего, Майа! Разве что ты предпочитаешь тьму, великий жрец. Холод. Ночь. Ты же поклоняешься Хонсу, сыну Амона, чей символ – луна… Не желаешь ли его обрести?

Это почти явная угроза, однако великий жрец не готов отступить.

– Хонсу – владыка боли! – выкрикивает он.

– Тот, кого изображают с головой бабуина? – издевается фараон.

Нефер-Ти-Ти этот спор, похоже, забавляет, отчего жрец злится еще пуще. Он бросает на нее исполненный ненависти взгляд.

– Как можно почитать одного-единственного Бога, когда их целая дюжина! – гнет он свое.

– Я вижу солнце, чувствую его своей кожей, – возражает Эх-Н-Атон. – А всех этих причудливых богов с головой крокодила, ибиса, льва, сокола я никогда не встречал.

Он смеется, ему вторят другие гости. Майа вскакивает и ударяет кулаком по столу.

– Истинный бог – Амон, а не Атон. Когда вы отказались от данного вам при рождении имени Амен-Хо-Теп IV ради имени Эх-Н-Атон, это всех возмутило – и жрецов и народ. Дальше – больше: введенный вами новый календарь…

– Да, сейчас двенадцатый год, – напоминает фараон.

– Вы хотите предать забвению прежний календарь?

– Я не хочу ниоткуда вымарывать прежние обычаи. Я чувствую связь с более давним прошлым, оно кажется мне более подлинным. В чем еще ты можешь меня упрекнуть, великий жрец Майа?

– Много в чем… Но я остановлюсь на одном. Фараону полагается взять в жены свою старшую сестру, чтобы сохранить в чистоте царскую кровь. В крайнем случае свою близкую родственницу. А вы… вы женились на чужой.

Он произносит эти слова с брезгливой миной, чего Эх-Н-Атон не может снести. Он встает и грозно наставляет на жреца указательный палец.

– Нефер-Ти-Ти…

– …дочь жреца Аи. Случайность ли это? Ваш отец так и не одобрил этот брак с женщиной низкого происхождения…

Эх-Н-Атон встает на защиту жены.

– Довольно! – рычит он. – Мой отец мертв. Не желаю больше тебя слушать. Тебе пора уйти, Майа.

Фараон щелкает пальцами, и к великому жрецу подходит страж, чтоб его вывести. Тот перед уходом бросает:

– Это оскорбление повлечет последствия!

– Побереги слюну, жрец беды. Меня не устрашат твои угрозы! Твои дни и дни остальных стервятников Амона сочтены. Вы всласть попользовались простодушием народа и моей добротой. Знай, что тебе больше не будут рады в этом дворце, – заключает фараон.

Он садится и тяжело дышит, стараясь успокоиться.

Нефер-Ти-Ти, признательная мужу за защиту, целует ему руку.

Эх-Н-Атон поворачивается к остальным со словами:

– Грядет война между любящими свет и любящими ночь, между чтящими Атона и чтящими Амона, между солнцепоклонниками и молящимися луне. Это только начало войны. – И он повторяет для самого себя: – Это только начало…

Слово берет Нефер-Ти-Ти:

– Луна светит не своим светом, она отражает свет солнца…

Анх-Ти понимает смысл слов царицы, ведь все знают о ее увлечении астрономией. Служанка наполняет кубки гостей гидромелем, полагая, что после сильного напряжения всем необходимо расслабиться.

Прыжок во времени, в другой важный момент этой жизни.

Когда все проясняется, Анх-Ти опять видит вокруг себя стены дворца.

После изгнания великого жреца минуло, должно быть, немного времени.

Она смотрится в полированную металлическую пластинку, служащую зеркалом, подводит себе глаза, надевает парадную тунику и украшения.

Ей хочется быть как можно элегантнее в честь приближающегося важного момента. Взяв амфору с гидромелем, она направляется в большую трапезную.

Эх-Н-Атон один за столом. Его родня и гости ушли, остались только стражи, неподвижные, как статуи. Анх-Ти решает воспользоваться представившимся шансом. Она подходит к монарху и падает ему в ноги.

– Ваше величество, могу я к вам обратиться?

Фараон удивленно поворачивается к служанке:

– Чего ты от меня хочешь?

– Я хочу поделиться с вами своей мыслью.

Фараон поражен дерзостью служанки. При этом он замечает, что Анх-Ти накрасилась и принарядилась.

– Встань. Любой может предложить мне новые мысли. Говори.

Анх-Ти старается унять дрожь в голосе:

– Сколько я вам служу, столько вижу происходящее здесь. Я понимаю, что вы хотите расстаться с навязываемой вам ролью царя-воина и стать царем культуры. Хоть я и женщина, я обучена на писца, умею читать и писать. У меня страсть к любым знаниям.

– Переходи к сути, – требует он нетерпеливо. – Что у тебя за мысль?

– Давным-давно Иосиф предложил вам накапливать в амбарах зерно, готовясь к голоду. Моя мысль такова: хранить в особом месте не только пищу для живота, но и пищу для… ума.

Фараон морщит лоб, он испытывает недоверие, но к недоверию примешивается любопытство.

– О чем это ты толкуешь?

– О будущем. О строительстве храма, где будут не чтить богов, а хранить знания. Там, на полках, будут лежать свитки папируса, на которых запишут все известное обо всем на свете: о нашей истории, о человеческом теле, о целебных растениях, о расположении звезд, о датах разлива Нила, о приготовлении блюд, об архитектуре. Этот храм был бы хранилищем знаний, возведенным в ожидании нехватки не пищи для тела, а пищи для духа.

– Что ты называешь нехваткой пищи для духа?

– Возвращение варварства и невежества.

Эх-Н-Атон чешет подбородок с длинной лакированной бородой цилиндрической формы, загнутой на конце. Потом встает из-за стола и выходит на просторную террасу, служащую продолжением трапезной. Он манит к себе Анх-Ти, смотрит вдаль. Она смотрит туда же, что и он, и видит Нил, по глади которого скользят барки и фелюки под треугольными белыми парусами. У причалов стоят большие суда из плетеного тростника. В небе кружат цапли и пеликаны. На другом берегу реки виднеется город Ах-Эт-Атон – кубики светло-бежевых домов вдоль широких прямых улиц. Разбросанные там и сям пальмы дают тень, в ней дремлют коровы и собаки. Жужжащим вокруг фараона мухам нет дела до его величия.

– Занятно, – говорит он. – Очень занятно. Продолжай, я слушаю.

– Я уверена, – продолжает Анх-Ти, – что стоит нам начать складывать там свитки папируса, как к нам хлынут ученые со всего мира, мечтающие о сбережении своих открытий. Ибо что может быть надежнее, чем храм знаний, возведенный и охраняемый самим царем царей?

– Напомни мне свое имя.

– Анх-Ти, ваше величество, – отвечает служанка с поклоном.

– Как же ты собираешься начать наполнять этот храм знаниями, Анх-Ти?

– Я умею читать и писать. Уже много лет я сортирую свои знания. Сейчас у меня есть познания о двух предметах. Я зарисовала известные мне растения и записала все рецепты кушаний, которые готовились при мне,