Вальс душ - Бернард Вербер

– Мне очень понравилась ваша лекция.

– Спасибо. Ваше одобрение для меня особенно ценно.

Эжени опять замечает, как странно он на нее смотрит.

Можно подумать, что он вспоминает, кто я такая. Или кто я, помимо той, кем кажусь…

– Мне очень стыдно за поведение моего друга Николя, – продолжает она. – И мне жаль, что вчера вечером не сработала V.I.E. Я всегда в вашем распоряжении, чтобы опять попробовать.

– Не извиняйтесь. Вы не виноваты. Вы же говорили, что нужно умение полностью расслабиться. Вероятно, у меня профессиональная деформация, потребность все контролировать, в том числе самого себя. Вечно мне подавай логическое объяснение. Даже при спуске по ступенькам, которые я себе представлял по вашему требованию, я говорил себе: это все мое воображение, на самом деле этой лестницы не существует…

– Не то что мой кулак, метящий тебе в рыло!

За спиной у Эжени вырастает Николя, он наносит Рафаэлю удар в челюсть. Тот падает навзничь, Николя кидается на него. Они катаются по полу, молотя друг друга кулаками.

– Вы с ума сошли! Немедленно прекратите! – кричит Эжени.

Сбежавшиеся студенты разнимают дерущихся. Николя весь багровый от гнева.

– Сказано тебе, не приближайся к моей невесте!

– Я сама к нему обратилась! – возмущается Эжени.

Но Николя Ортега ничего не желает слышать. Он вырывается из рук студентов, пытающихся его удержать, чтобы снова наброситься на Рафаэля.

Тот с трудом встает, вытирает с подбородка кровь, у него разбита нижняя губа. Он смотрит на Эжени, на Николя и говорит с улыбкой:

– Вот лучшая иллюстрация к моей лекции!

– Ты обзываешь меня крысой?! – надрывается Николя.

Рафаэль продолжает улыбаться, Николя от этого бесится еще сильнее.

В амфитеатр вбегают два сотрудника университета, узнавших об инциденте.

– Успокойтесь, молодой человек, – обращается один из них к Николя. – Университет – не место для потасовок.

– Вы бы видели его высокомерие! – не унимается вожак неосталинистсткой ячейки.

– Прекрати, Николя! – умоляет его Эжени.

– Не вмешивайся! Теперь это между ним и мной.

Видя, что студент буйный, сотрудники силой волокут его к выходу.

– Ты за это поплатишься! – кричит Николя, озираясь. – Увидишь, это не конец!

В аудитории снова тишина. Там остались только профессор Герц и Эжени. Она дает ему бумажный платок.

– Мне очень жаль… – бормочет она.

– Вы ни при чем.

– Знаю, он ужасный ревнивец, не надо было мне к вам обращаться.

Она отрывает край от листка, записывает номер своего мобильного и сует Рафаэлю со словами:

– До следующей V.I.E.!

И она выбегает из амфитеатра.

53.

Николя нервно режется в кафе «Робеспьер» в игровой автомат «Игра жизни». Шарик зависает в нейтральной зоне, игрок злобно пинает машину, она звякает. «Игра окончена», – написано на экране.

Лягнув напоследок машину, Николя плетется в заднее помещение, где уже собралась его ячейка НСП. Все видят, что он в дурном настроении, и стараются не встречаться с ним глазами. Николя садится и рычит:

– В следующий раз я пасть порву этому педику… Его лекция – сплошная тенденциозность. Вся его болтовня о крысах и муравьях – просто дымовая завеса.

Он зажигает сигару и выпускает длинную струю дыма. Многие члены ячейки закуривают сигареты.

– Товарищи, революция на марше, – открывает собрание Николя. – Я получил от Виолэн конкретные директивы и сообщаю их вам. Завтра утром мы оккупируем Сорбонну, чтобы повлиять на голосование в Собрании в понедельник по вотуму недоверия. Виолэн будет нам подсказывать, как действовать, по мере развития политической ситуации. Но этот их компьютерный министр народного образования, хитро названный «Карл Великий 2.0», – замечательный повод для революции! Вместо Карла Великого получится Людовик XVI! Голова короля шлепнется в опилки!

Стол аплодирует оратору.

– Гильотиной станем мы! Нам нельзя медлить. К завтрашнему утру мы должны подготовить все необходимое для блокады: палатки, оружие, еду, ограждения, все, что нужно для транспарантов. Затопим социальные сети нашими требованиями! Виолэн обещает поддержку нашей масштабной акции со стороны симпатизирующих нашей борьбе хакеров группы «Остановить «Карла Великого”!».

– Это молодые программисты-идеалисты? – спрашивает Морган.

– Не знаю, кто они такие, но они – наши друзья! Виолэн говорила также о другой поддержке, которая полностью перетасует карты…

Николя продолжает собрание, раздавая поручения. Наконец он объявляет его завершенным. Дюжина желторотых активистов расходится по домам, внутренне готовясь к революции.

Николя останавливает в двери Эжени, складывает руки на груди, приваливается к косяку.

– Можно узнать, что ты затеяла? – спрашивает он, глядя ей в глаза.

– Я делаю то, что хочу. – Она выдыхает ему в лицо сигаретный дым. – Я – автономная крыса.

– Ты одна из нас. Изволь соблюдать иерархию…

– Неужели? Подчиняться начальству, чтобы совершить революцию и свергнуть прежнее начальство? – иронизирует она. – Разве это будет общество без начальства?

Она видит в глазах Николя тот же огонек, который Иштар увидела в глазах Хузиру, когда тот занес руку для оплеухи. Но времена изменились. Николя всего лишь сжимает кулак.

– Ты меня любишь? – спрашивает он.

Вопрос снова застает ее врасплох.

– Конечно, люблю. Но мне не нравится, во что превращается НСП. Куда делись идеалисты, мечтавшие изменить мир?

– Сейчас тот самый момент, когда мы должны сплотиться для изменения мира! – вспыхивает Николя. – Второй раз такой случай уже не подвернется.

Она качает рыжеволосой головой.

– В чем дело, Эжени? Я больше тебя не узнаю… Где храбрая активистка, вселявшая ужас в фашиков в Ассас?

– На меня подействовали речи Рафаэля, и…

Николя вскидывает руки к дверной переборке.

– Не затыкай мне рот! – требует она. – По-моему, он прав: выбирать надо не между левыми и правыми, а между моделью общества солидарных сотрудничающих муравьев и обществом крысиной иерархии, где эксплуатируемые живут в страхе насилия.

– Крысы – это капиталисты! – напоминает ей молодой человек.

– Будем честными, Николя: Сталин и Мао – те же императоры, только под другими именами, они всего лишь изменили цвет флагов и мундиры, но установили пирамидальные системы, сходные с теми, которые якобы хотели изменить. От того что они якобы действовали от имени народа, было только хуже.

Николя сурово смотрит на нее:

– Ты что, ставишь под вопрос линию партии?

– А ты что, собираешься включить меня в список отступников? – с вызовом спрашивает она.

Взгляд Николя становится ледяным. Он так стискивает кулаки, что Эжени замечает это и невольно бросает:

– Ты и меня собираешься ударить, потому что я не разделяю твоего мнения?

Больше ничего не сказав, она тушит сигарету и покидает кафе.

Скорее домой! Ей не терпится предпринять новую регрессию, исследовать третью по счету жизнь.

Мне еще надо узнать, как действовали в прошлом силы тьмы, чтобы предвидеть, как они поступят теперь. Это мой долг перед мамой. И не только перед ней…

Рыжая