Вальс душ - Бернард Вербер

накапливают очки. Но со временем их эффективность снижается, так как другие программы понимают, с чем имеют дело, и сопротивляются. Автономные программы-беглянки набирают очки, но в ограниченном масштабе. Я задаю вам следующий вопрос: если агрессия и бегство – не самые выгодные стратегии, то что же нам остается?

Студенты смотрят на лектора, тот выдерживает паузу, а потом пишет на доске: СВП.

– Так называется программа-победитель, ее написал психолог и математик Анатоль Рапопорт, догадавшийся запрограммировать ее на поведение СВП, то есть «сотрудничество-взаимность-прощение»: при встрече с другой программой эта тут же предлагала ей сотрудничество.

Он записывает на доске все три слова полностью и подчеркивает первое, СОТРУДНИЧЕСТВО.

– Она несла ей такое послание: «Будем действовать вместе для большей эффективности». Если другая соглашалась, они начинали действовать в системе win-win, то есть набирать очки, не обкрадывая другие программы. Теперь представим, что после сотрудничества одна из двух программ пользуется «любезностью» другой, чтобы нанести ей удар в спину и украсть ее очки. Тогда мы вступаем в следующую фазу.

Он подчеркивает слово ВЗАИМНОСТЬ.

– Взаимность состоит в том, чтобы отвечать на коварство той же монетой, давая понять, что любезность – это не слабость. Взаимность подразумевает, что нанесенный удар равен по силе полученному. Послание таково: «Ты меня обокрала. Я забираю украденное у меня. Ты нанесла мне удар, я его возвращаю». Когда взаимность позволяет остановить агрессию и дает понять агрессору, что не в его интересах упорствовать, можно переходить к третьей фазе.

Рафаэль подчеркивает слово ПРОЩЕНИЕ.

– Компьютеры переключают на «зеро». Забывается измена, агрессия, другой программе опять предлагается сотрудничество, чтобы продолжать продвигаться быстрее и быть сильнее за счет единения.

Профессор в очках в синей оправе смотрит на присутствующих, чтобы увидеть, доходит ли до студентов значение этой истории.

– Программа «Сотрудничество-Взаимность-Прощение» оказалась заразительной: программы-конкурентки, поняв, что такой вариант наиболее эффективен, тоже последовали этой тройной процедуре.

Рафаэль опять выдерживает паузу и продолжает:

– Перед вами, молодые люди, будущее человечества. Если мы хотим выиграть, то должны предлагать другим сотрудничество. Если они нас предают, мы предаем их в ответ. Когда они понимают, что это поведение не сулит ничего полезного, мы опять предлагаем им сотрудничество. Есть вид живых существ, претворяющий эту теорию в практику, причем успешно: это муравьи. Они постоянно сотрудничают, практикуют взаимность и прощение. Вопросы?

Николя по привычке спешит поднять руку.

– Я вас слушаю, месье Ортега.

– Если я вас правильно понял, вы предлагаете нам мир плюшевых мишек.

Его слова вызывают смешки.

– Но позвольте сказать вам, мсье Герц, что этот мир ненастоящий. Мы не муравьи. У нас есть эксплуататоры и эксплуатируемые. Капиталисты и рабочие. Страны-колонизаторы и страны-колонии. Если продолжить вашу метафору, то первые, агрессоры и грабители, сейчас на коне и накапливают очки.

Гул одобрения в зале. Но Рафаэль не намерен отступать.

– Любопытно… Знаете, что вы описываете, молодой человек? Поведение в крысиной стае!

Он пишет на доске: ПОВЕДЕНИЕ МУРАВЬЕВ/ПОВЕДЕНИЕ КРЫС.

– Раз вы предоставляете мне эту возможность, я приведу другой пример, с крысами. Его, как и пример с муравьями, я почерпнул в «Энциклопедии относительного и абсолютного знания». Учтите, у нас всегда есть выбор между двумя способами совместной жизни: как у крыс или как у муравьев.

Говоря, Рафаэль не спускает глаз с Эжени, что только сильнее злит Николя, от которого это не может укрыться.

– Опыт, о котором я расскажу, провел французский ученый Дидье Десор, профессор поведенческой нейробиологии в университете Лотарингии. Он запер шесть крыс в клетке, соединенной тоннелем с тазом с водой и с раздатчиком сухого корма; его целью было посмотреть, станут ли крысы добираться до еды вплавь. Оказалось, что одни поплыли, другие нет. Присмотревшись, он выяснил, что некоторые из пловцов, доплывая до края таза, брали корм и возвращались с ним, но на выходе из тоннеля им разбивали голову другие крысы, чтобы отобрать корм. Он назвал пловцов, терявших добычу, «эксплуатируемыми», а тех, кто крал корм, – «эксплуататорами». Была и третья категория крыс, чуявшая ловушку: эти не только доплывали до корма и возвращались, но и сохраняли добычу. Их Десор назвал «автономными». Но некоторые и не плавали за едой, и не воровали чужую добычу, а просто подбирали объедки, терпя насилие от эксплуататоров. В стае из шести крыс он выявил следующее распределение…

Рафаэль снова поворачивается к доске и пишет: 2 ЭКСПЛУАТИРУЕМЫЕ, 2 ЭКСПЛУАТАТОРА, 1 АВТОНОМНАЯ, 1 ГОРЕМЫКА.

– Запомните эту пропорцию. Страсти разгорелись, когда Десор запер в одной клетке шестерку эксплуатируемых крыс. Всю ночь они дрались, а наутро ученый обнаружил, что теперь и в этой группе две эксплуатируемые крысы, два эксплуататора, одна автономная и одна горемыка.

Студенты оживленно переговариваются.

– Тогда Дидье Десор посадил вместе шестерых эксплуататоров и получил то же самое распределение ролей. Так же произошло с шестеркой автономных и с шестеркой горемык. Распределение ролей в крысиной стае оказалось неизменным. Профессор Дидье Десор повторил свой эксперимент в клетке с целой сотней крыс и получил тот же самый процент эксплуататоров, эксплуатируемых, автономных и горемык, но с усугублением: среди эксплуататоров выделилась подкаста суперэксплуататоров, которым прислуживали бароны, сеявшие страх вместо них; у эксплуатируемых появилась каста суперэксплуатируемых, вынужденных еще больше трудиться, у горемык – подкаста обреченных на казнь.

В аудитории так тихо, что слышно, как муха пролетит. Все ловят каждое слово Рафаэля Герца. Тот в заключение говорит:

– Дидье Десор изучил мозг разных крыс, желая определить, у кого сильнее присутствие гормона стресса. Какие крысы, по-вашему, были сильнее всего застрессованы?

После короткой паузы он сам отвечает на свой вопрос:

– Эксплуататоры. – И, помолчав, объясняет: – Они боялись за свое место. Правда, Десор выяснил, что у крыс-капуцинов – цирковых крыс, превосходящих умом других, – возник менее свирепый способ общежития: пловцы, которым грозила участь эксплуатируемых, добывали больше корма, чтобы успокоить потенциальных эксплуататоров. Насилие сошло на нет. Возникло мирное общество – а все эти самые цирковые крысы с характерным хохолком.

У Эжени странное чувство: ей кажется, что, произнося эти слова, Рафаэль еще выразительнее смотрит именно на нее.

– Резюмируя, я скажу, что этот эксперимент показывает: в любом изучаемом обществе возникает треть эксплуататоров и треть эксплуатируемых, а оставшаяся треть делится на автономных и на горемычных. Лично мне хочется закончить с моделью крысиной стаи и перейти к муравьям. Хочется, чтобы сотрудничество, взаимность и прощение заменили насилие и эксплуатацию самых слабых. Какие вопросы будут теперь?

Николя хочется подать голос, но он справляется с собой.

– Что ж, в таком случае лекция завершена. Благодарю за внимание.

Студенты собирают свои тетради. Эжени спускается к Рафаэлю, несмотря на осуждающий взгляд Николя, не привыкшего, чтобы ему