Целовать Бога в губы. Книга первая. Ника Шестикрылый Серафим - Николас Мваники

к Сержу на колени и наклонялась с колен через спину и говорила, «целуй мой животик». Серж отодвигал моё платье, а трусиков моих на мне не было, и целовал, и целовал, и целовал мой лобочек, и стрелочку на нём, а также животик. И мне было это приятно. Лицо моё краснело, и я радостно хихикала.

И в один из выходных, когда Лили в очередной раз была в деревне, я и Серж заигрались, и он меня лишил девственности, почти случайно. Он отымел меня два раза. Сначала в попу, а потом и в писю. Было не обычно, немного больно, но очень пьяняще. Я поняла, что теперь я стала другой. Совсем другой. А вечером вернулась Лили. И ночью я подслушивала за ними и слышала, как она спрашивала Сержа, почему тот плачет.

А рано утром Серж уехал в загородный дом и застрелился из охотничьего ружья. Снёс выстрелом себе полголовы. Вся стена дома была в его мозгах. И никто не мог понять причины этого самоубийства.

Лили сошла с ума и вскоре умерла: то ли в больнице от лекарств, то ли суицид от горя. Этого я не знаю. Но её не стало.

Мои родители забрали меня домой, и снова отдали жить к бабушке.

Лили – она меня любила всех сильнее, и такое с ней приключилось, такое тяжелое и не понятное.

Вот так окончилась моя красивая жизнь.

Потом оказалось, всё, что было у Лили и Сержа, они завещала мне. Вот этот дом и приличный счёт в банке. Это всё перешло ко мне. А вот эта комната, где ты сейчас живешь, и где мы с тобой сейчас находимся, это как раз и была моя спальня.

Может ты останешься? Здесь и со мной.

Теперь уже есть налаженный бизнес. Он приносит хорошие деньги. Бери меня в жены. Заведём детей. Ты надёжный. Я тебя буду любить. Я – красавица, и ты меня полюбишь. И будут у нас прекрасные дети. А?

– Кать…

Я не договорил. Катя поцеловала меня очень страстно.

И мы провалились во взрослые игры, горячие, неистовые и запредельные. В такие игры играют только взрослые, и то – крайне редко. Но алкоголь и наркотики сделали своё черное дело. И мы снова стали любовниками. А в любовных утехах мы были профессионалами самого высшего класса.

Так закончился этот не простой день. Наступила ночь. Мы спали. И мне ничего не снилось. А на смену ночи, как и всегда, пришло утро, которое всполохами забрезжило для нас для всех новыми надеждами

Глава 30

Время к обеду. Я брожу по городским улочкам и скверам. Бесцельно. Погода – дрянь. Прохладный ветер, накрапывает дождь. Чувствую себя как не в своей тарелке. Пасмурно на небе и пасмурно на моей душе.

Тяжкие грустные мысли.

Вот так Нью-Йорк поломал меня за каких-то три дня. Такого приезда у меня ещё не было. И таких событий ещё не случалось в моей жизни. Вообще не случалось.

Да. Не просто мне всё это переварить, трансформировать все эти события, эмоции, впечатления – всё то, что со мной произошло здесь и за это очень короткое время.

Очень важно, я бы даже сказал: жизненно необходимо переваривать пищу. То, что покушал, должно усвоиться и напитать наше тело, а всё лишнее, включая продукты распада и жизнедеятельности организма, необходимо беспрепятственно и своевременно выводить.

Всё очень похожее происходит и с нашей психикой.

И не менее важно правильное переваривание событий, эмоций, ощущений, пониманий нашей жизни. Через наши чувства всё это входит в нас, а потом часть усваивается, и другая часть выводится нашим сознанием на уровне тончайших ментальных субстанций.

Но всё это в теории. А когда приходят экстраординарные события – мы, как правило, ломаемся.

Все эти возвышенные учения и практики, хороши для наших советов сторонним людям, но, когда с нами, именно с нами, лично, приключаются непоправимые жуткие несчастья или сверх удачи, мы зачастую, даже не можем себе представить, как нам правильно чувствовать, действовать и поступать на этих крутых и скользких виражах нашей жизни.

Что нам делать, если жизнь за один миг превращается в салат под названием – «сало, мёд, говно и гвозди»?

Разве возможно переварить данный салат? Обязательно какое-нибудь расстройство с нами, да и произойдет: заурчит, забулькает, вздуется в разных местах нашей психики, и функционирование наших тонких тел начнёт выдавать сбой за сбоем, да так, что всё это в конечном итоге выльется в онкологию, нервные срывы, алкоголизм и другие недуги.

И вот то, что со мной произошло за эти два или три дня, все эти события, иначе и не назовешь, как этим салатом.

Но жизнь продолжается, и я живу дальше в этом теле и на этой планете.

И по сути выбора у меня не будет – я снова вынужден играть в предложенных мне обстоятельствах и делать хорошую мину при плохой игре.

Куда же в жизни без Станиславского? Вот-вот: никуда!

А может мне принять все эти события в качестве экстренной реанимации моей жизни? В глобальном её аспекте.

Вот Алисия и Ника, их смерти, они как два электрических разряда на моё сердце – электроимпульсная терапия. Не помогло.

Все ещё нет признаков жизни в моём сознании – полное отсутствие желания жить.

Вывод: значит, теперь мне могут и грудную клетку вскрыть и начать делать прямой массаж сердца.

Жутковато стало мне от таких мыслей.

И подумалось о Кате.

Да. Эта её история – для меня просто шок.

Теперь я понял, своё ночное чувство недоверия с Кате. Я думаю она себя и меня – обманывала. Думаю, ей тогда было намного меньше лет, чем она говорила. Наверное, она тогда еще была очень юной.

И скорее всего, её этот первый сексуальный опыт, это был запретный эротический интерес маленькой девочки, которая ушла за горизонт реальности.

А Серж стал для неё и отцом, и её любовником.

Они оба перешагнули за границы дозволенного, и по уши увязли в запретных играх.

Не знаю, будут ли у меня когда-либо дети. Я вроде детей и не хочу. Я боюсь этой ответственности за детей.

В таких раздумьях я подошёл к пешеходному переходу. Остановился на красный свет.

Вот дети идут из школы или в школу. Подошли ко мне стройными рядами и остановились. С учителями и воспитателями. Все как-то странно разодеты. Как маскарад.

Ой, да сегодня же Хэллоуин и день рождения Ники! Её двадцать первый день рождения.

Ника.

И, было, я хотел что-то теплое