Целовать Бога в губы. Книга первая. Ника Шестикрылый Серафим - Николас Мваники

моём сердце, когда накрапывает тёплый осенний дождь. И кажется мне, что дождь омывает мою душу и далее мутными грязными струйками этот дождь нисходит с меня, оставляя после себя вымытые прозрачные чистые окна моих помыслов.

Этот тёплый осенний вечерний дождь – просто чудо!

Я посмотрел вверх.

Небеса. Белые Небеса. На небе и в моём сердце. Белые Небеса.

А вокруг красивый праздник-фестиваль, каляды, поздравления, маленькие группы детей под присмотром взрослых ходят от дома к дому.

Дети разодеты в смешные костюмы-страшилки.

Красивые виллы вдоль улицы украшены гирляндами огней, а в палисадниках и на верандах выставлены фигуры добрых и злых героев. Деревья, кустарники и заборчики подсвечены разноцветными фонариками и гирляндами.

Хозяева домов тусуются во дворах своих домов, покуривая табачок или травку, запивая всё это спиртогорячительными напитками.

Они очень деловиты в этом празднике.

Они, как великие волшебники и могущественные маги, которые поддерживая горение своего домашнего очага, поддерживают тем самым счастье и уют в этом мире.

А разодетые в причудливые костюмы дети поют, поздравляют и получают от хозяев домов подарки.

Прохожие-прохожие, на друг друга не похожие… Как я вас всех люблю!!!

Люди деловито снуют, выходят из баров или заходят туда. Запах алкоголя и осенней влажной листвы заполняет улицы, но агрессии нет. А есть понимания того, что ты счастлив и все вокруг счастливы.

И везде мир, и покой.

Шанти… Шанти… Шанти…

И временами моросящий дождик тому не помеха. Уже поздняя осень, но с океана дует легкий тёплый ветерок, который, на почти обнаженные от листвы ветки, кладет бриллианты капелек дождя. Немного туманит, то вдруг становится ясно и видны яркие звёзды на этом чёрном бархатном бездонном небе.

С компанией случайных прохожих мы только что распили бутылочку прямо на улице и выдвинулись в сторону на набережную Гудзона. И вот снова он – Манхеттен, красивый и манящий, рукой до него подать, он на другом берегу реки и весь в огнях, немного растёртых объятиями осеннего дождика, как пастельные картины Мальгина, но всё такой же величественный и манящий.

Да, мой дорогой, мой друг, мой величественный город, я к тебе приеду, но чуть позже. А пока я праздную и тусуюсь здесь, в ставших мне родными местах.

В этом сказочном и уютном мире добра, веселья и общечеловеческой любви.

А на том берегу Нью-Йорк точь-в-точь как в киноленте у Вуди Алена. Из-за дождя немного сложно настроить резкость в глазах и увидеть всю красоту и очарование этой чужой и такой родной киноэкранной жизни. Ходишь и только щёлкаешь фотки, обнимаешься со своими новыми друзьями и подругами, и напеваешь с ними песенку про соседскую девчонку, и про любовь к ней.

И вот девушка из новой компании подходит ко мне обнимает, целует в губы и зовёт поугарать сегодня ночью с ними, и она мне гарантирует незабываемый секс и всё такое.

Прости, милая незнакомка, мне уже не нужен секс – я очень и очень счастлив и без него.

Мы расстались, попрощался с компанией, и я одиноко побрёл к своему коттеджу.

Время к ночи. Как незаметно пролетел вечер, с его таким причудливым и родным праздником.

Я свернул с набережной на Фултон стрит, потом ещё направо, в переулочек, и остановился у одинокого, почти игрушечно разукрашенного дома. Стою под фонарным столбом, держусь за белый забор из штакетника и слушаю музыку. Окна дома открыты и слышен саундтрек к фильму Эмира Кустурицы «Аризонская мечта». У каждого человека должна быть мечта – пусть и аризонская!

Игги Поп.

Как мне нравятся здесь сладкозвучные мандалины!!!

Любимая музыка.

И пытаюсь осмыслить нахлынувшие на меня ещё не ведомые мне эмоции и мысли.

Я вижу жизнь и мои чувства стали тянуться к ней, оплетать её как лианы, соприкасаться с ней.

Я вздохнул полной грудью и почувствовал счастье в своём сердце.

Здесь мне показалось, почудилось, что моя жизнь, эта моя прошлая жизнь, жизнь, которая приключилась со мной до этого времени, что она, как вчерашний сон, ненужная и уже почти растаявшая в моей памяти. Ещё одно мгновение и начнётся совсем другая, необычайно красивая и осмысленная, жизнь.

И только, было, я хотел обо всём этом подумать, всё это принять и впустить в свою жизнь, как в это самое мгновение переосмысления вопросов личного бытия, ко мне подходят двое. Я их и не заметил. Это были профессионалы своего дела. Я почти ничего не почувствовал: они так хорошо сработали пером, что боли не было. Просто два толчка в моё тело.

«Блин, а про чёрную метку-то я и забыл!», – подумал я и сознание поплыло. Я стал медленно опускаться на землю, как опадающий осенний лист.

И вот я лежу на мокром асфальте, а по щекам – вода. И это, то ли осень уже оплакивает меня, то ли я оплакиваю свою почти никчемную жизнь.

Я понял, что умираю. Пришло и моё время, и Время пришло за мной. Мой нежный палач, как я люблю Тебя.

И лежу я на асфальте, в осенней луже, и дыхание моё становится всё поверхностнее и прерывистее.

И воздуха не хватает.

Да и не нужен мне больше этот воздух. Дышать всё больнее и больнее.

Всё темнеет вокруг, как-то пусто, холодно и неуютно становится в моём сознании.

Вот и всё, фильм окончен, через мгновение я и сам уже стану вчерашним сном.

Вот и всё: кружева моей будущей жизни полностью сплетены, Время набрасывает их на меня, покрывая погребальным саваном моё умирающее тело и их отпечаток на моих тонких телах будет как матрица, как дорожная карта, моей следующей жизни.

И в принципе я готов – меня здесь ничего не держит.

Вот только…

У меня всегда была Мечта.

Что человек без Мечты? Это и не человек даже, а так…

Вот что-то должно быть в нас, в людях, сокровенное, очень личное, чтобы никому, никому, только себе иногда мог поведать, признаться.

И у меня была эта Мечта, совершенно оторванная от жизни, от реалий и вообще от чего-либо осмысленного.

Эта Мечта ко мне пришла, когда я жил в затерянном ашраме Святых Гималаев. Я забыл про Неё, а Она оказывается и не оставляла меня всё это время.

Это очень смелая и может даже очень нелепая, но моя Мечта.

Даже умирая, я сам себе не могу признаться в этом.

В чём?

Там, в Гималаях, живя одиноко в пещере, которая является частью очень древнего монастыря, я практиковал самые древние виды йоги. Йога, как связь, как отношения со Всевышним.