Гостья - Эмма Клайн

у Алекс, купил Саймон, названия брендов будто сошли со страниц словаря иностранных слов. Ее старые вещи, которые она оставила в квартире, почти сплошь были ширпотребом. Они не стоили даже того, что можно было выручить за них, сдав в магазин подержанного барахла – платья с пятнами от дезодорантов, замшевые туфли на каблуках, которым она много раз меняла набойки. Алекс подозревала, что, подбирая для нее вещи сдержанных оттенков, Саймон пытался заставить ее выглядеть старше двадцати двух лет. Скромные льняные блузки, брюки, юбки чуть ниже колена, но при этом вся одежда была облегающей, подчеркивала талию и грудь. Это был просто более окольный способ добиться той же цели, более приемлемый, потому что он был не столь очевиден.

Серьги в ушах Алекс тоже были подарком, Саймон преподнес их ей в коробочке, вложенной в матерчатый мешочек, который лежал еще в одном мешочке, и процесс открывания всех этих многочисленных слоев упаковки растянулся невероятно. На что Саймон, возможно, и рассчитывал. Алекс не сказала «спасибо», этому ее научили другие девушки. Не благодари их, просто улыбайся и принимай то, что тебе дарят, так, как будто это тебе уже принадлежит.

– Какие красивые, – сказала Алекс, держа серьги на вытянутой ладони. – Просто восторг.

И самое странное, что эти серебряные капельки ей действительно понравились. Такие сережки она и сама могла бы выбрать для себя. Иногда ей казалось, что у них с Саймоном на самом деле что-то вроде любви.

– А коробку ты не оставишь? – спросил Саймон, и Алекс тут же спохватилась и, аккуратно сложив мешочек, заново намотала белую ленточку.

Саймон опустился на кровать, и Алекс присоединилась к нему, машинально положив руку ему на затылок. Она с силой помассировала его голову, а затем почесала кожу под его волосами. Слегка. Совсем слегка.

– Не останавливайся, – сказал Саймон.

Эти моменты были приятными – проводя ногтями по его голове, Алекс дарила ему нечто осязаемое. Саймон лежал с закрытыми глазами, положив голову ей на колени, как ребенок. Алекс разглядывала его сверху. Он был довольно красив. Он старался пить больше воды, а недавно завел привычку добавлять в свою металлическую бутылку с водой пакетики с грибным порошком. Алекс как-то попробовала глоток, вода показалась ей болотистой и дорогой на вкус.

– Ты хорошо пахнешь. – Глаза Саймона все еще были закрыты.

– Я приняла душ, – сказала она.

– Ты ездила на пляж?

– Да.

Алекс посильнее надавила пальцами на голову Саймона, не позволяя себе зацикливаться на том, что произошло после пляжа. Словно она не разбила машину и не натворила беды на сотни, а может, и тысячи долларов. Пусть запись начинается на пляжной парковке, дорога до дома проходит без происшествий, и ролик заканчивается тем, что Алекс паркует машину. Можно было бы рассказать Саймону об откатном течении. О моменте, когда она подумала, что не выплывет. Можно было бы рассказать ему о Доме. Но она этого не сделала.

– Волны были довольно высокие, – сказала Алекс. – Но было приятно.

– М-м-м. – С минуту Саймон молчал, позволяя Алекс массировать ему шею. – Может, тебе лучше надеть синее платье, – сказал он. – Сегодня вечером. На воде становится прохладно.

– Конечно, – непринужденно отозвалась Алекс.

Молчание.

«Нормально, – сказала она себе, – все нормально». Она боялась, что Саймон почувствует ее беспокойство. Но, разумеется, он не мог ничего почувствовать. Его глаза были закрыты. Алекс положила руку ему на промежность, одновременно наблюдая за ним. Рот Саймона машинально приоткрылся, веки потяжелели. Он открыл глаза, взглянул на Алекс, затем закрыл их. Он раздвинул ноги, потянул Алекс на пол за запястье. Как легко все это происходит.

Алекс опустилась на колени у кровати. Саймон лежал на спине. Сохраняя на лице выражение нежности, Алекс расстегнула его брюки. У него не сразу встал как следует; ее сознание затуманилось, а затем она вновь пришла в себя. Мысли скакали, цепляясь за всякие незначительности. Ветви деревьев, мелькающие за окном. Недавнее приобретение – картина над кроватью. Что случилось со старой? Ему так быстро все надоедало. Ей потом придется подправить макияж, хотя и нельзя показывать, что ей не все равно. Алекс почувствовала, как член Саймона набухает в ее руке. Она взглянула ему прямо в глаза – это вроде бы всем им нравилось. Ее платье, вероятно, испорчено, ну и ладно. Саймон хочет, чтобы она надела синее.

Движение на дорогах было затруднено даже в понедельник вечером, на главном шоссе пробки в обоих направлениях. Саймон вздохнул, перепробовав все радиостанции, затем пошел на второй круг. У Алекс дергалось колено, нервы сдавали. Она заставила себя прекратить.

«Все в порядке», – сказала себе Алекс.

Саймон не заметил, что бампер помят, а фара разбита. Или – это было бы лучше всего – заметил и просто промолчал. Возможно ли такое?

– Сегодня понедельник, откуда на побережье столько людей, – пробормотал Саймон. – Господи.

Движение с бесконечным торможением, выхлопные газы в воздухе. Саймон то и дело пытался заглянуть за передние машины, словно мог найти какой-то альтернативный маршрут, невидимый для всех остальных. Возможно, и мог – тут полно проселочных дорог, о которых не знают водители, перестраивающиеся из ряда в ряд, лишь бы выгадать хоть несколько минут.

– Что-то ты притихла, – сказал Саймон, не глядя на нее.

Алекс пожала плечами:

– Просто устала.

Алекс постаралась замедлить ход мыслей – пусть они ползут в темпе пробки. Пытаться подчиниться действию более мощных сил, мысленным помехам, которые возникают в пробках, было даже утешительно. Алекс ничего не могла сделать, чтобы как-то повлиять на этот момент, не было ни аспектов, которые она могла бы учесть, ни ходов, которые можно было бы предпринять. Она разгладила платье на бедрах.

На коленях у нее лежала сумочка из мягкой кожи табачного цвета, еще один подарок Саймона. К ней прилагался матерчатый мешок для хранения и специальная салфетка для полировки фурнитуры. Другие девушки научили ее, что сумки – единственное, что действительно можно перепродать. Ни один из других мужчин никогда не дарил ей ничего хорошего, только синтетическое белье слишком ярких цветов, унылые атласные шортики, дешевые чулки, от которых воняло химикатами. Они как будто получали садистское удовольствие, не подпуская ее к дорогим вещам. Алекс очень бережно относилась к сумочке и следила, чтобы та не потерлась. Впервые увидев изъян, нечаянную царапину от ногтя, она по-настоящему огорчилась.

Телефон лежал в сумочке, и, поерзав, она могла бы незаметно для Саймона проверить экран. Но почему ей вообще хочется проверить? Написать мог только Дом с очередным требованием Взять. Блядскую. Трубку. И вообще Саймон не любит, чтобы Алекс торчала