Маленькие мужчины выросли - Луиза Мэй Олкотт

– Музыка? – весело заметил он. – Это дело! Гости расходятся понемногу, надо нам повеселиться. У меня голова кругом от всяких «-логий» да «-теизмов» – сколько я их наслушался, жуть! Прошу, спой, душа моя! Я люблю шотландские песни!

Деми сердито зыркнул на него, но бестолковый юноша ничего не заметил, а Элис осенило: ведь в песне можно отлично выразить неурочные в таком месте чувства! Она тотчас села за инструмент и исполнила незатейливую песенку, которая служила исчерпывающим ответом:

Придется подождать

Пойми, в родимой стороне

Меня ждут старики.

Плачут отец и мать по мне,

Пусты их кошельки.

Скот пал, беда, неурожай —

Как можно их бросать?

Пойми, мой милый, не серчай:

Придется подождать.

Чуть только захожу домой —

Вздыхают у окна,

Твердят о смерти день-деньской

Печальные слова!

Не торопи меня, дружок,

Отвечу я опять:

Пусть и хочу я быть с тобой,

Придется подождать!

Не успел закончиться первый куплет, как в гостиной воцарилась тишина, а второй Элис и вовсе пропустила – вдруг дрогнет голос, – ибо Джон не отрывал от нее взгляда, в котором читалось: печальная баллада все ему объяснила, он понимает. Деми улыбнулся так счастливо, что сердце Элис замерло – она поспешно встала, сославшись на жару.

– Ты и правда утомилась, подыши свежим воздухом. – Джон ловко увел ее из комнаты, в звездную ночь, а Том хлопал глазами, точно перед его носом взорвалась петарда.

– Бог ты мой! А Дьякон-то не шутил летом! Интересно, что скажет Дора?

И поспешил поделиться с ней удивительным открытием.

Какие слова сказали друг другу в саду Деми и Элис, так и осталось загадкой, однако в тот вечер семейство Брук долго еще не укладывалось по постелям, и если бы любопытный прохожий заглянул в окно, то увидел бы, как Деми принимает поздравления дорогих своих женщин – он им поведал о своей влюбленности. Джози весьма гордилась собой и уверяла: без нее у парочки ничего не вышло бы; Дейзи проявила живейшее участие, а миссис Мэг очень обрадовалась – когда Джози ушла к себе, думая о красивой свадебной фате, а Деми отправился в свою спальню, где мечтательно наигрывал «Придется подождать», она вдруг заговорила с дочерью о Нате, крепко обняла свою послушную девочку и произнесла желанные слова:

– Дождемся, когда Нат вернется, и мое золотце тоже украсит платье белыми розами.

Глава двадцатая. Жизнь за жизнь

Наступили летние деньки, полные радости и покоя для молодых и старых, а счастливые гости наслаждались поистине пламфилдским радушием. Пока Франц с Эмилем занимались делами дяди Германа и капитана Харди, Мэри и Людмила успели со всеми подружиться: пусть и очень разные, обе они были замечательными девушками. Миссис Мэг и Дейзи обнаружили в юной немке способную Hausfrau[66] и проводили увлекательнейшие часы, узнавая о новых рецептах, обычае раз в полгода устраивать генеральную уборку, а также об удобных бельевых комнатах в Гамбурге и вообще мелочах домоводства. Людмила не только учила их, но и училась сама и перед отъездом заполнила белокурую головку всевозможными полезными советами.

Мэри успела повидать мир и потому обладала удивительно живым характером для англичанки, а кроме того – множеством приятных качеств, благодаря которым общаться с ней было чрезвычайно увлекательно. Природное веселье уравновешивалось здравым смыслом, а недавно пережитая опасность добавляла задумчивости ее задорной натуре. Миссис Джо осталась очень довольна выбором Эмиля и твердо верила: такой верный и ласковый кормчий обязательно приведет ее мальчика в порт хоть в штиль, хоть в шторм. Она боялась только, что домашний уют окончательно превратит Франца в зажиточного бюргера и он на том успокоится, – но напрасно: любовь к музыке и очаровательной Людмиле привнесла нотки поэзии в его деловую жизнь и придала прозе будней яркие краски. Итак, миссис Джо не тревожилась больше за судьбу обоих мальчиков и радовалась их приезду, как родная мать, а в сентябре рассталась с ними с грустью, но и с надеждой – они наконец отплывали во взрослую жизнь.

О помолвке Деми знали только ближайшие родственники – все сошлись во мнении, что они с Элис слишком молоды, а потому вместо свадебных клятв должны ограничиться пока двумя: любить и ждать. От счастья паре казалось, что время на часах замерло, но после восхитительной недели они храбро расстались – Элис вернулась к обязанностям преданной дочери, а надежда давала ей сил и поддерживала во всех испытаниях, Джон же с новым рвением взялся за работу: погруженный в мечты о чудесной награде, он не видел ничего невозможного.

Дейзи разделяла их счастье и неустанно выслушивала планы брата на будущее. Собственные чаяния сделали ее прежней – жизнерадостной, деятельной, улыбчивой, готовой помочь всем нуждающимся; в доме вновь зазвучали ее песни, а мисс Мэг радовалась чудесному исцелению дочери от печали. Конечно, у нашего дорогого пеликана оставались еще сомнения и страхи, но она мудро держала их при себе, а сама выдумывала различные изощренные испытания для Ната и вдобавок строго следила за его письмами из Лондона: судя по всему, через целое море до него дошел кое-какой слух, и Нат стал так же весел, как Дейзи.

Побывав немного Вертером и примерив на себя роль Фауста (о чем он рассказал своей Маргарите с такими преувеличениями, точно и в самом деле видел Мефистофеля, Блоксберга и винный погреб Ауэрбаха), Нат теперь казался себе Вильгельмом Мейстером – учеником величайших знатоков жизни. Дейзи, знавшая правду о его мелких прегрешениях и об искреннем раскаянии, лишь улыбалась в ответ на письма, полные любви и философии – конечно, живя в Германии, всякий молодой человек заразится немецким духом.

– Сердце у него доброе, а голова прояснится, когда он выберется из тумана табака, пива и метафизики. Англия пробудит в нем здравый смысл, а хороший соленый ветер развеет глупости, – предсказывала миссис Джо, весьма довольная будущими успехами своего скрипача, чей визит пришлось отложить до весны – к его тайному сожалению и в то же время профессиональной радости.

Джози целый месяц провела на берегу моря с мисс Кэмерон и училась так упорно, что ее воодушевление, талант и терпение лишь сильнее скрепили дружбу, которой Джози весьма дорожила в последующие увлекательные и радостные годы. Девочка не ошиблась в своих предчувствиях – в ней расцвело актерское дарование Марчей и превратило ее в настоящую актрису, добродетельную и всеми любимую.

Том и его Дора мирно шагали в сторону алтаря: Бэнгс-отец