Восьмая шкура Эстер Уайлдинг - Холли Ринглэнд

В попытках восстановить прежние отношения с подругой Нин перепробовала все. Пыталась приохотить ее к их прежним совместным увлечениям: дальним поездкам, прогулкам в буше. Звала в гости к ним с Куини. Однако былые близкие отношения так и не возродились; Аура оставалась замкнутой, достучаться до нее оказалось невозможно. Как когда ей было пятнадцать, только хуже. «Иногда рана слишком глубока, малыш, люди так и не излечиваются от нее», — сказала ей Куини. Нин отказывалась верить матери. Они с Аурой дружили чуть не всю жизнь, такая дружба просто не может закончиться. А потом, в одно страшное утро, Аура ушла из Ракушки — и не вернулась.

«Ра-Ра, ты станешь тетей», — прошептала она улыбающемуся лицу Ауры. Покивала — ей хотелось, чтобы Аура ее услышала. В желудке заворочалась тошнота. Нин отложила телефон, достала из сумки имбирные леденцы, которые рекомендовал врач, и бутылку воды. Сунула леденец в рот, медленно запила. Рыгнула, потерла грудь.

«И у тебя было так же? — пробормотала Нин, глядя на море. — Первые несколько месяцев, когда мы еще ничего не знали?» Нин рассасывала имбирный леденец, пытаясь успокоиться, сосредоточиться на ритме начавшегося прилива, но видела только яркий, страшный цвет крови Ауры. Зажмурилась, чтобы прогнать воспоминание. Страх в глазах Ауры. Какой детский голос у нее был, когда она в ту темную ночь позвонила Нин.

Нин начала бить дрожь. Не из-за утренней дурноты, не из-за прохлады с моря. Виной всему была тяжесть, слишком хорошо ей знакомая, ведь она так долго носит в своем теле непроговоренное воспоминание. Нин собрала вещи и заторопилась на прибрежную полосу, к машине.

* * *

Нин установила лампу на рабочем столе так, чтобы лучше видеть глину, с которой работала. Посмотрела на часы. Она уехала с пляжа часа два назад, но мысли в голове отказывались улечься. В ушах все еще стоял голос Ауры, и Нин, как наяву, чуяла соленый, резкий запах ее крови. К тому же из головы не шли мысли о том, что Эстер сейчас сидит в баре на острове в Северной Атлантике, а рядом с ней — мужчина, которого любила Аура. Нин не оставляла обида: она ничего, ничего о нем не знала. Аура и от нее отгородилась. Сегодня врач на осмотре сказал ей: «И вы, и ваше дитя в добром здравии. Все так, как должно быть». Нин захотелось сказать: «Нет. Все совсем не так. Рядом со мной должна быть она». Ей снова вспомнилась фотография Ауры с Софусом. Чистая, безграничная радость на лице подруги. Такое лицо Нин видела у Ауры лишь однажды. Когда они были подростками.

Они тогда учились в десятом классе, дело было после уроков. Нин отчетливо помнила тот день — День вольных нарядов: старшеклассникам разрешили не надевать школьную форму, и каждый пришел, в чем хотел. Так они собирали деньги на благотворительность: хочешь на день избавиться от школьной формы — гони монету. Нин и Аура начали продумывать свои наряды за несколько недель, для чего им пришлось обыскать все местные секонд-хенды.

— Мы ищем что-нибудь, в чем можно выглядеть как Дженис Джоплин, Ширли Мэнсон, Аланис[94] или Кристин Эну[95], — честно объяснила Аура немолодому волонтеру общества Викентия де Поля[96].

В магазине нашлись ночные рубашки пастельных оттенков, которые девчонки и надели вместо платьев, дополнив образ армейскими ботинками, леденцовыми бусами и солнечными очками в виде сердечек. Глаза они подвели черным карандашом.

В школе в тот день дым стоял коромыслом. Они ничего не делали, только рассекали на переменах и в перерывах на обед. Надо же, все в своих собственных шкурах! После уроков они отправились в угловой магазин; неписаное правило гласило, что тусить здесь могут только старшеклассники. Аура и Нин, с банками «Пасито» и пачкой ментоловых «Уинфилд», уселись под эвкалиптом на задах магазина, возле крытой парковки. С улицы их не было видно. Они курили и слушали — наушники у них были одни на двоих — Jagged Little Pill[97]. Стараясь выдувать дым колечками, обсуждали чужие наряды и посмеивались в кулак над мальчиками из их класса, которые явились на Вольный день в пижамах. Тогда-то все и произошло.

Низкое рычание сверкающего синего «холден-коммодора», на крыше — доски для серфинга, темные тонированные окна. Из автомагнитолы орут Silverchair[98], и Нин кажется, что басы из Tomorrow гудят у нее в животе. «Коммодор» въезжает на парковку на задах магазина. Мотор и магнитола внезапно затихают. Все четыре дверцы открываются, и из машины вылезают пятеро мальчишек из двенадцатого класса. Ноги босые, длинные патлы выгорели на солнце, кожа блестит, а глаза покраснели от морской воды. Тот, который был за рулем, вылезает последним. Заправляет влажные золотистые волосы за уши, проходит мимо девочек. Майкл Тулли. В школе все знают, как его зовут.

— Классные очочки, зайка, — говорит он Ауре. Нин как будто не существует.

Аура замирает: губы полуоткрыты в улыбке, глаза не видны за розовыми очками-сердечками в пластмассовой оправе. Она не отвечает; Майкл усмехается и спешит за товарищами, которые уже скрылись в магазинчике. Нин закатывает глаза и снова начинает болтать, но замечает, что лучшая подруга не шелохнется. Нин щелкает пальцами у нее перед лицом. Аура не реагирует. Нин медленно стягивает очки у нее с носа. Аура смотрит на нее блестящими глазами.

— Он только что заговорил со мной, — выдыхает она. — Да? Майкл Тулли? Он только что назвал меня зайкой?

Нин пытается разделить ее восторг, но куда более глубокое чувство — она не знает какое — заставляет ее насторожиться. Странно. Неужели Аура сияет только потому, что Майкл Тулли бросил ей несколько слов? Неужели его внимание — это солнце, а Аура в первый раз в жизни согрета теплом лучей?

Нин слишком сильно размяла глину. Опять.

Разочарованно вздохнула. Опустила плечи. Надо сосредоточиться.

Через несколько дней после знаменательной встречи во дворе углового магазина Майкл нашел Ауру в школьной библиотеке и предложил подвезти ее домой на своем «коммодоре». На следующий день он повторил предложение. И на следующий. Вскоре Майкл подвозил Ауру уже каждый день. Выходные они теперь тоже проводили вместе. И вечера тоже; Аура говорила родителям, что идет к Нин, а сама убегала к Майклу на берег моря. Аура дала ему кодовое имя Ривер — по названию реки, Тулли Ривер, что на западном побережье. «Я ♥ Ривера», — писала она во всех учебниках