Восьмая шкура Эстер Уайлдинг - Холли Ринглэнд

Но мне до чертиков надоела жизнь, которую я тогда вела, и я сообразила, что никто, кроме меня, ее не изменит. — Она отпила пива. — Помните, как в детстве у нас все время спрашивали, чем мы хотим заниматься, когда вырастем?

Эстер кивнула.

— Я всегда отвечала, что хочу путешествовать. Но услышала собственный ответ только в тридцать пять.

— Вот это да.

— А что? — Лайзел улыбнулась.

Рядом с ней Эстер чувствовала себя легко и свободно.

— Мне много раз задавали такой вопрос, но мне и в голову не приходило, что когда-нибудь я смогу отправиться в путешествие, — с удивлением ответила Эстер.

— И тем не менее, — Лайзел подняла бокал, — мы здесь.

— Мы здесь, — согласилась Эстер, и они чокнулись. — Значит, вы просто собрали вещи и отправились в дорогу? Без причины?

— Например, чтобы залечить сердечную рану? — поддразнила Лайзел.

— Ну, может, и да, — рассмеялась Эстер.

— Ну нет, любовные романы — это не для меня. — Лайзел провела пальцами по краю стола.

— Я даже представить не могу, чтобы я просто собрала вещи и вышла из дому. Я не настолько верю в себя. — Эстер сама поразилась собственной откровенности. — А что вы делали до того, как уехали из Новой Зеландии? Ничего, что я спрашиваю?

— Работала в компьютерном отделе коммунального хозяйства. Как в Hotel California. Знаете эту песню? «Отсюда можно выписаться, но нельзя уйти»? Золотые кандалы. Зарплата, на которую подсаживаешься, в обмен на душу. Я десять лет занималась одним и тем же на одном и том же месте, а потом решила, что с меня хватит. Если я могу обслуживать компьютеры в Новой Зеландии, то смогу делать все то же самое и в Эдинбурге, Париже или Берлине. Сейчас у меня приятная работка в Лондоне, но мне случалось трудиться и в Амстердаме, и в Лиссабоне, и в Осло.

— Потрясающе, — выдохнула Эстер. — А можно спросить, откуда у вас столько смелости? Ну, если вами не двигало что-то вроде разбитого сердца или еще какого-то кризиса? Мне бы пороху не хватило. — Эстер казалось, что вся ее история написана у нее на лбу огромными горящими буквами. ЭТО ЭСТЕР УАЙЛДИНГ. ОНА НАСТОЛЬКО ТРУСЛИВА, ЧТО ДАЖЕ НЕ МЕЧТАЛА ОСУЩЕСТВИТЬ СОБСТВЕННЫЕ МЕЧТЫ — ИЗУЧАТЬ АСТРОНОМИЮ И ПУТЕШЕСТВОВАТЬ.

— Я — младшая из пяти детей, — объяснила Лайзел. — У меня четверо братьев. Да. Принимаю соболезнования.

Эстер рассмеялась.

— В детстве и подростком я видела, как мир разрешает моим братьям ездить куда им хочется и делать что им заблагорассудится. Но мне такого никто не говорил. А я никогда не задумывалась, почему моим братьям можно то, чего нельзя мне. Я училась в школе, работала, ходила на домашние аукционы, на блицсвидания. Получила образование, профессию, завела дом, вышла замуж. Теперь, правда, уже развелась. Но все это время меня точил какой-то червячок. Точил там, где хранится, как вы выразились, порох. Мне абсолютно не хочется снова испытать это чувство: идти против себя, а не к себе.

Эстер взмахнула рукой, словно у нее сейчас взорвется голова.

— Я как будто слышу песню, которую пела всю жизнь, не особо понимая слов, — призналась она.

— Отлично сказано. — Лайзел рассмеялась. — Ну а вы?

— Я? — озадаченно переспросила Эстер.

— Откуда вы родом?

— Тасмания.

— Лутрувита, — отозвалась Лайзел.

— Да!

— Она мне очень понравилась. Когда я только-только отправилась в путь, я, опыта ради, объехала Австралию. Всю Тасманию исходила с рюкзаком за плечами.

— Не может быть! — Эстер поразилась совпадению.

— Может, — улыбнулась Лайзел. — Я облазила все западное побережье. На какое-то время остановилась в городке на берегу Теркайн.

Эстер замерла, а потом рискнула:

— В Каллиопе?

— Да! — Лайзел щелкнула пальцами. — В Каллиопе.

— А я там жила. Прямо перед тем, как приехать сюда. В Каллиопе. — Эстер прижала руку к груди. — Работала там, в гостинице у реки. Весь последний год.

— Не может быть, — со смехом передразнила Лайзел. — Пути-дороги не устают меня удивлять. Такое случается чаще, чем вы думаете.

— Что именно? Прилететь на архипелаг в Северной Атлантике — и столкнуться там с человеком, которому случалось жить ровно в том же медвежьем углу на острове на юге Тихого океана, что и вам?

— Примерно да. — Лайзел широко улыбнулась. — Ах, какое там небо, какая река!

— Согласна. — Эстер вспомнилась зелено-черная вода, блестящая, как зеркало. Манящая к себе вода.

Они прервались: официант принес заказ. Эстер уставилась на два немаленьких сэндвича и два толстых куска морковного пирога.

— Один с сыром и помидорами, другой — с копченой семгой, — пояснила Лайзел. — У меня иногда глаза разбегаются, и я не могу выбрать, так что… поможете мне?

Эстер замерла, не в силах вымолвить ни слова. Щедрость Лайзел обескураживала.

— Слушайте, — сказала та, — вы, может быть, уже заметили: когда ты в пути, ты живешь по-другому. Жизнь с рюкзаком за плечами может быть жестокой и одинокой, иногда все идет наперекосяк. И на плаву тебя удерживает щедрость и доброта незнакомцев. Это не какой-нибудь бесплатный сыр в мышеловке. — Чтобы придать весу своим словам, Лайзел ткнула пальцем в багет, переложенный толстыми кусками сыра. — Это настоящая помощь. Просто ты платишь вперед. Однажды — а это был мой первый день в Греции — один человек сделал то же самое для меня. Я в тот день тоже чувствовала себя черт знает как. И я знаю, как могут подбодрить хорошая еда и хорошая компания. — И Лайзел подвинула тарелку Эстер.

— А это настолько заметно? — спросила та, вгрызаясь в сырно-томатный сэндвич. — Что я чувствую себя черт знает как?

— Я никого не сужу. Но когда вы пришли под утро, то открыть дверь номера вам удалось только с третьей попытки. А дверь была не заперта. — Лайзел откусила от багета с семгой. — Когда вы наконец попали в номер, я спросила, все ли с вами в порядке, — но вы вырубились, даже не успев лечь на кровать как следует.

Эстер застонала и прикрылась сэндвичем.

— Мне ужасно стыдно.

— Ну и зря. — Лайзел искренне улыбнулась. — Надеюсь, ночь того стоила?

Эстер вспомнила, как Софус бежал за ней, как обнаружил ее, покрытую птичьим пометом, за углом. Какое у него было лицо. Выражение ужаса. Растерянности. Радостное удивление. Узнавание. Нежность.

— А что это за история, с солью? — спросила Эстер, чтобы сменить тему. — Когда я сегодня проснулась, вы же соль сыпали на пол, да?

Лайзел кивнула, не переставая жевать.

— Есть у меня такое. Сыплю соль. Для безопасности. Для защиты. На знакомство с домом и на прощание с домом. Когда приезжаю куда-нибудь и когда уезжаю. Или когда вижу кого-нибудь, кому требуется помощь, амулет.

— Вроде меня.

— Да. — Лайзел снова улыбнулась. — Я всегда ношу с собой соль. — Она выудила из сумки закупоренный пробкой флакончик, наполненный