Цитадель - Арчибальд Джозеф Кронин

вашего прихода. Светские сплетни насчет того, кто с кем проводит свободные дни, что ей сказал парикмахер, подробности последнего скандала в обществе – ни единого слова о чем-нибудь настоящем. Да что! Она ясно намекнула, что она, по ее выражению, увлечена дирижером оркестра в отеле «Плаза».

Тон Кристин был дьявольски саркастичен. Вообразив, что это зависть, Эндрю пьяно пролепетал:

– Я заработаю для тебя много денег, Крис. Накуплю тебе кучу дорогих туалетов.

– Не нужны мне деньги! – отрезала она, взвинченная до последней степени. – И я терпеть не могу дорогие туалеты.

– Но, дорогая… – Он пьяным жестом потянулся к ней.

– Не трогай меня! – ударил его голос Кристин. – Я тебя люблю, Эндрю, но не тогда, когда ты пьян.

Он отодвинулся в угол, оторопевший и разозленный. В первый раз Кристин оттолкнула его.

– Хорошо же, моя милая! – пробормотал он себе под нос. – Раз так, я…

Он расплатился с шофером и прошел в дом первый. Потом, не сказав ни слова, отправился спать в запасную комнату наверху. После только что покинутой роскоши все здесь казалось ему таким безобразным и убогим. Выключатель был в неисправности – вся электрическая проводка в доме никуда не годилась.

«Да провались оно все, – думал он, бросаясь на постель. – Я должен выбраться из этой ямы. Я ей докажу! Я буду загребать деньги. Что можно сделать без них?»

В первый раз с тех пор, как поженились, они эту ночь спали врозь.

III

На следующее утро за ранним завтраком Кристин держала себя так, словно весь вчерашний эпизод ею забыт. Эндрю видел, что она старается быть с ним особенно ласковой. Это удовлетворило его тщеславие и заставило еще больше надуться. «Женщине, – размышлял он, притворяясь, что углублен в чтение газеты, – время от времени надо указать ее место». Но после того как он в ответ на обращение к нему Кристин пробурчал несколько кислых реплик, она перестала с ним ласково заговаривать, ушла в себя и сидела за столом, сжав губы, не глядя на мужа, ожидая, пока он не закончит есть. «Упрямый чертенок! – подумал он, вставая и выходя из комнаты. – Я ее проучу».

Войдя в кабинет, он первым делом достал с полки «Врачебный указатель». Ему было и любопытно, и важно получить более точные сведения о тех, с кем он вчера провел вечер. Торопливо перелистывая книгу, он прежде всего отыскал Фредди. Да, вот он – Фредерик Хэмптон, Куин-Энн-стрит, бакалавр медицины, младший врач-экстерн в Уолтхэмвуде.

Эндрю в полном недоумении наморщил брови. Фредди много говорил вчера о своей службе в больнице, он утверждал, что ничто так не помогает врачу завоевать себе положение в Вест-Энде, как служба в больнице: зная, что он квартирный врач, публика ему больше доверяет. Однако в адрес-календаре указывалась не больница, а амбулатория для бедняков – и в Уолтхэмвуде, одном из новых предместий Лондона. Ошибки быть не могло, указатель был новый, последний, куплен всего месяц тому назад. Потом Эндрю отыскал Айвори и Фридмана, положил большую красную книгу на колени. Лицо его выражало странную задумчивость, даже растерянность. Пол Фридман был, как и Фредди, бакалавр медицины, но без отличий, имевшихся у Фредди. Фридман не был квартирным врачом. Ну а Айвори? Мистер Чарльз Айвори с Нью-Кавендиш-стрит не имел ни квалификации хирурга, ни службы в больнице. В сведениях о нем отмечен был лишь некоторый стаж во время войны в больницах пенсионной кассы. И больше ничего.

Углубленный в размышления, Эндрю встал и поставил книгу на место. Лицо его выражало внезапную решимость. Он говорил себе, что эти преуспевающие молодчики, с которыми он обедал вчера, не могут сравниться с ним по своей квалификации. И того, чего сумели добиться они, сумеет добиться и он. Нет, большего! Не обратив внимания на вспышку Кристин, он больше чем когда бы то ни было испытывал желание выдвинуться. Но сначала надо поступить на службу – конечно, не в уолтхэмвудскую или другую, ничего не стоящую амбулаторию для бедняков, а в одну из лондонских больниц. Да, в настоящую больницу. Это нужно сделать немедленно. Но как?

Три дня он раздумывал, потом в волнении отправился к сэру Роберту Эбби. Для него было самым тяжким испытанием на свете просить кого-нибудь об одолжении, а особенно Эбби, который принял его с веселой приветливостью:

– А! Как поживает наш специалист по измерению бинтов? И вам не стыдно смотреть мне в глаза?.. Говорят, доктор Бигсби заболел от перенапряжения. Ничего об этом не слыхали? Зачем вы пришли – чтобы поспорить со мной или просить места в комитете?

– Нет, сэр Роберт. Я хотел… то есть… Вы не могли бы помочь мне получить место амбулаторного врача в какой-нибудь больнице?

– Гм… Это уже много труднее, чем устроить вас в комитет. Знаете ли вы, как много молодых врачей слоняется без работы? И все дожидаются почетных мест. Вам, собственно, следовало бы специализироваться по легочным болезням. Да, и это тоже ограничивает выбор для вас больницы.

– Но… я думаю…

– Легочная больница имени Виктории – вот это для вас подходящее место! Одна из старейших больниц в Лондоне. Пожалуй, наведу справки. Ничего вам пока не обещаю, но буду иметь вас в виду.

Эбби заставил его выпить с ним чая. Он имел неизменную привычку в четыре часа выпивать в своем кабинете две чашки китайского чая без молока и без сахара, ничем не закусывая. Это был какой-то особенный чай, пахнувший померанцевым цветом. Эбби вел разговор, легко переходя от одной темы к другой, от чашек-пиал времен императора Канси до кожной реакции фон Пирке. Потом, провожая Эндрю, сказал:

– А вы все воюете с официальными учебниками? И правильно, не переставайте воевать. И даже если я вас устрою в больницу Виктории, умоляю вас, не превращайтесь в тактичного и покладистого любимца пациентов. – Он прищурил глаза. – Вот это самое меня и сгубило.

Эндрю был на седьмом небе. Он воротился домой в таком радужном настроении, что даже забыл о своем оскорбленном достоинстве и, увидав Кристин, выпалил:

– Я был у Эбби. Он хочет попробовать устроить меня в больницу Виктории! Это мне даст фактически положение консультанта.

При виде радости, вспыхнувшей в глазах Кристин, он почувствовал стыд за себя, за свою мелочность.

– Я был порядком несносен в последнее время, Крис. У нас не все было гладко. Давай забудем это, дорогая!

Она бросилась к нему, протестуя, уверяя, что во всем виновата она. Затем каким-то непонятным образом оказалось, что вина лежит всецело на Эндрю. И только где-то в уголке его души сохранилось упорное решение поскорее ошеломить Кристин грандиозностью материального успеха.

С новыми