Романолуние - Анна Кимова

реки, где только спустя несколько лет становятся взрослыми. Этот цикл может длиться почти сто лет. Так взрослая рыба семга служит для жемчужницы инкубатором, а ракушка для рыбы – природным фильтром. Ведь малек семги выживает только в кристально чистой воде.

Петр Прокофьевич продолжал свою мысль:

– Помнишь, ведь я тебе рассказывал, что по данным исследований Российской академии наук, которые проводились еще в девяностые, в реке Варзуге обитало сто сорок миллионов особей ракушки-жемчужницы. Ученые тогда доказали всему миру, что эта экосистема существует тысячи лет. Поморы знали: туда, где есть жемчуг, в избытке любит заходить семга. Они поняли, что рыба и ракушка зависят друг от друга.

Старик снова вздохнул.

– Одно радует: хоть промышленный лов семги запретили. Но поморы трубят: сроки лицензионного лова совпадают с временем нереста. А их голосов пока никто не слышит. Раньше, в советское время, реку надолго закрывали для туристов, так уловы сразу стали быстро увеличиваться! Последний богатый – был в восемьдесят седьмом. А при перестройке реку открыли, снова туристы со всей страны повалили. Сплавлялись в том числе. Не разбирая, где на реке места нерестилища. Хорошо, что сейчас сплав опять запретили.

– А как с браконьерами?

– Сейчас в Мурманской области нацпарк создают – «Терский берег». Мы ядром станем. Надеемся, это позволит решить много проблем. В том числе и с браконьерством. Пока – беда…

С рассветом Роман стал прощаться со стариками.

– Поеду, дядь Петь, теть Вень. Хочу пока светло хоть немного на родные края по дороге полюбоваться. Спасибо, что приютили кочевника.

– Ты мне главное скажи: у тебя в голове прояснилось?

Это была тетя Веня. Роман ненадолго завис.

– Не смотри так. Не зря же приезжал?

Он улыбнулся:

– Да, теть Вень, прояснилось.

– Вот и хорошо.

И она поцеловала его в лоб.

Роман обнял Петра Прокофьевича:

– Жаль прощаться. Но безбожнику по-другому никак.

Дядя Петя усмехнулся.

– Ты – стал большим человеком. Но человеческого облика не потерял. Значит, на своем месте.

Они стояли, обнявшись. У Романа защипало в глазах. Он расплакался.

37. Четвертые четыре дня без Даши

Рождество он встретил в полном одиночестве. Хотя нет, как он мог забыть о елке? Она, подруга, теперь всегда была рядом. Стояла, отбрасывая поганое желтое свечение от своих отвратительных гирлянд. И мерзкий красный переливчатый блеск от цветков рождественских звезд. Ну ничего, Роман ее скоро выкинет, и тогда уж точно останется один. Если только Даша не надумает вернуться. Ведь надумает же? Должна же его упрямая девчонка, наконец, осознать, что теперь без него не может? Должна. Роман был уверен в этом. И считал дни до долгожданного звонка. Пока шел седьмой…

Встречи прошли в штатном режиме. Оказалось, что кроме него в этом безумном городе нашлось еще как минимум два идиота, которые на Рождество Христово изобрели для себя очень интересную праздничную программу: лучшего времени для обсуждения дел они выбрать не могли…

Разведчик молчал, поэтому в воскресенье Роман позвонил ему сам.

– Как там?

– Никаких новостей. Ваш клиент в больнице. А девушка безвылазно сидит дома. У себя, на Ходынке. Даже к отцу ни разу не съездила.

– И что, вообще не выходила? Неделя ведь прошла!

– Ни одного раза.

– Так, может, вы её просвистели?

– Нет. На дежурстве сменяем друг друга. Теперь проще, остался только один объект. Она там. Часто подходит к окну. А позавчера вообще прямо на подоконнике уснула. Удобно, даже подниматься проверять не приходилось.

– А что она ест?

– Сам задался этим вопросом. Всех доставщиков проводили. Один к ней приходил. Четвертого днем. Принес много.

– Хорошо. Держите в курсе.

После этого звонка Роман понял, что рассчитывать на завтрашний выход Даши на работу было почти бессмысленно. Шансы, конечно, оставались, но очень эфемерные. Он позвонил рекрутеру и попросил прислать хоть какую-то секретаршу. Пока без языков, чтобы было кого посадить на звонки. Но таких, как Даша, в природе не существовало, и Роман отлично понимал, что с одним только списком его контактов новая сотрудница будет разбираться не меньше недели, если вообще не месяц. А за это время он был твердо намерен вернуть свою разбушевавшуюся зазнобу. Тем не менее что-то делать было надо, поэтому девушку заказал. Да, он опять взялся за старое. Девушек тут заказывает… Пока мечта всей его жизни вот уже неделю отсиживается в бункере практически без еды и питья. Что такое пару пакетов от доставщика? Разве они что-то кардинально изменят в голове его запутавшейся женщины? Наверняка ведь всё равно почти ничего, дурочка, не ест. Потому что за ней пригляд нужен. Он, Роман, должен приглядывать. Постоянно. И кормить. Кто же еще, если не он?

И всё же директор спецотдела принял решение дать ей это время. Даша должна сама разобраться в своих чувствах. Он не станет ей мешать, так будет лучше. Пока.

Утро понедельника наступило утром в понедельник. По дороге в офис Роман ехал в офис. В приемной секретаря сидел секретарь. Девушка была как девушка.

Даши не было.

Остальное было не важно.

Раз Даши не было, значит, не было и остального.

Роман еще никогда не чувствовал своего пребывания в этом кресле таким бессмысленным. Раньше никогда. А сейчас от этого ощущения снова захотелось завыть…

Он вспомнил, как впервые увидел Дашу утром в понедельник. Это случилось здесь, в данной точке земного шара, пятого декабря, один месяц и четыре дня назад. И насколько же сильно за столь непродолжительное время изменилось его восприятие! Роман больше не чувствовал своей значимости. Он вспомнил слова Даши:

– Не люблю напыщенных людей, мнящих себя пупами земли.

А ведь он, и правда, мнил себя именно этим самым местом! Еще совсем недавно, даже когда уже почти месяц знал Дашу. Что-то в голове Романа забрезжилось лишь когда она произнесла ту речь:

– Мне ненавистна их манера общения. Претит их отношение к себе, к своей стране, к людям, которые в ней живут. Это – их страна, а собственных сограждан эти люди ни во что не ставят. Считают их быдлом. Полагают, что им всё позволено. Вести себя с «населением» как заблагорассудится. Это ведь плебс. Мы все. Мы только плебс для них всех. Для вас, Роман Сергеевич. Вы ведь не исключение.

Он только тогда впервые подумал о том, что, и правда, мнит себя значительным. А сейчас, девятого января, когда прошло всего десять дней с того момента, Роману казалось, что он всю свою жизнь всё понимал. Просто не хотел задумываться. А еще вернее, ему