Безответная любовь - Рюноскэ Акутагава

я помышлял только о высокой справедливости. Но все-таки, как я уже имел честь вам сказать, в душе я желал победы Кадзумы. Весы в моем сердце склонялись в его пользу. И вот вышло так, что, стремясь выровнять эти чаши, я опустил маленькую гирю в чашу Тамона… Только потом я понял, что она была лишней, – я был слишком мягок по отношению к Тамону и, напротив, чересчур суров с Кадзумой.

Речь Санэмона снова прервалась. Молчал и князь, ожидая продолжения рассказа.

– И вот они встали друг против друга и изготовились, не спуская глаз с кончиков мечей, но никто не начинал первым. И тут, улучив момент, Тамон попытался коснуться головы Кадзумы. Издав воинственный клич, Кадзума блестяще отразил этот удар и в то же мгновение коснулся запястья Тамона. Моя несправедливость началась с этой минуты. Я, несомненно, расценил этот удар Кадзумы как победу. Но чуть только я мысленно сказал себе: «Это победа!» – как тут же подумал – а не был ли удар слишком слаб?.. Моя решимость притупилась. И я не поднял веер над головой Кадзумы, хотя именно так надлежало бы поступить… Противники снова некоторое время стояли неподвижно, следя друг за другом. На этот раз Кадзума сделал выпад, стараясь коснуться мечом запястья Тамона. Тамон отразил удар и, в свою очередь, коснулся руки Кадзумы. Удар Тамона был, пожалуй, слабее, чем тот, который нанес ему ранее Кадзума. И уж во всяком случае, этот удар не мог бы считаться более удачным… Но в ту же секунду я поднял веер над головой Тамона. Иными словами, победа в первой схватке была присуждена Тамону. «Что я наделал!» – пронеслось в моей голове, но в то же время какой-то голос словно шепнул мне: «Нет, судья ошибиться не может. И если сейчас мне кажется, будто я совершил ошибку, то лишь потому, что я слишком благоволю к Кадзуме…»

– Что же было дальше? – не без некоторой досады осведомился князь Харунага, потому что Санэмон снова погрузился в молчание.

– Противники опять встали в позицию. На этот раз выдержка была самой долгой. Внезапно Кадзума скрестил свой меч с мечом Тамона и вдруг молниеносным движением коснулся горла противника. Удар был сильным и точным. Но в следующую секунду меч Тамона коснулся головы Кадзумы. Я поднял веер совершенно прямо, чтобы провозгласить ничью. Однако в действительности, кто знает, возможно, тут не было настоящей ничьей… Возможно, я затруднился определить, чей выпад был сделан раньше… Но нет – меч коснулся горла, пожалуй, раньше, чем другой меч – головы… Так или иначе, после провозглашения ничьей противники в третий раз изготовились к схватке и снова встали в позицию, следя друг за другом. И опять первым начал Кадзума. Он попытался еще раз коснуться горла Тамона. Однако на этот раз он слишком высоко поднял кончик меча, и Тамон сделал попытку достать грудь противника, целясь ниже… Еще минут десять после этого продолжался яростный поединок. Но под конец Тамон достал мечом голову Кадзумы…

– И этот удар?..

– Был блестящим и точным. Теперь действительно каждый мог ясно видеть преимущество Тамона. Эта неудача распалила Кадзуму. Видя его волнение, я стал еще сильнее желать ему победы. Но чем больше я ее хотел, тем сильнее, говоря честно, колебался, не решаясь поднять веер над головой Кадзумы. Противники снова обменялись ударами. И вдруг Кадзума – не могу понять, что он задумал, – попытался придвинуться вплотную к Тамону. Я говорю, что не понял его намерений, потому что обычно Кадзума никогда не применял прием сближения… Я затаил дыхание. И неудивительно – Тамон приоткрыл грудь и в ту же секунду блестящим ударом коснулся головы Кадзумы… Этот последний тур был поистине пустым и бесплодным… И в конце концов я в третий раз поднял веер над головой Тамона… В этом и состоит та небеспристрастность, о которой я говорил вам. Возможно, я добавил одну-единственную лишнюю пушинку на чашу моих душевных весов… Но равновесие нарушилось, и Кадзума проиграл столь важный для него поединок. И сейчас мне кажется, что гневался он, в сущности, справедливо…

– Значит, по этой причине ты и догадался, что напал на тебя Кадзума?

– Не уверен, ваша светлость. Но сейчас, перебирая все в памяти, я готов думать, что сознание вины жило где-то в глубине моей души. И теперь, пожалуй, я склонен считать, что именно чувство вины и подсказало мне правильную догадку: это Кадзума!

– Значит, ты сожалеешь о его смерти?

– Да, ваша светлость. А главное, как уже доложил вам, считаю непростительным, что так жестоко отнял жизнь у самурая, вассала вашей светлости… – И Санэмон, оборвав речь, снова опустил повинную голову. На лбу его, несмотря на декабрьскую стужу, выступили капельки пота. Князь Харунага, настроение которого между тем незаметно исправилось, несколько раз энергично кивнул, как бы соглашаясь с собственными мыслями.

– Так-так… Я понимаю, что у тебя на сердце. Возможно, что ты дурно поступил. Но тут уж ничего не поделаешь… Однако впредь смотри, чтобы… – Не договорив, Харунага бросил быстрый взгляд на Санэмона. – Когда ты наносил первый удар, ты уже знал, что перед тобой – Кадзума. Почему же ты все-таки убил его?

В ответ Санэмон решительно вскинул голову. В глазах его, сверкавших на смуглом лице, зажглось прежнее непреклонное выражение.

– Я был обязан убить его! Санэмон – слуга вашей светлости. И, кроме того, самурай. И как ни жаль мне Кадзуму, бандита я пожалеть не мог!

1924

Месть Дэнкити

Эта история о мести примерного сына Дэнкити врагу своего отца.

Дэнкити – единственный сын крестьянина из деревни Сатиями уезда Миноти области Синсю. Отец Дэнкити, Дэндзо, любитель выпивок, азартных игр и перебранок, по-видимому, считался в деревне человеком непутевым.

Примечание 1. Иные рассказывают, что мать Дэнкити умерла от болезни на следующий год после его рождения, другие – что завела себе любовника и сбежала с ним.

Примечание 2. Но как бы оно ни было в действительности, бесспорно одно – к моменту начала истории ее уже не было в живых.

Рассказ начинается с 7-го года Тэмпо, когда Дэнкити было двадцать (по другой версии – пятнадцать) лет. Однажды из-за какого-то пустяка Дэнкити «прогневал некоего ронина из Этиго по имени Хаттори Хэйсиро и едва не был зарублен им». Профессиональный фехтовальщик, Хэйсиро служил тогда телохранителем у заядлого игрока Бундзо из Касивары. Надо, правда, признать, что относительно приведшего к ссоре «пустяка» есть несколько разных точек зрения.

Во-первых, по записи из «Дорожной тушечницы» Тасиро Гэмбо, Дэнкити привязал к узлу волос