Год Черной Обезьяны - Елизавета Ракова

и, остановившись взглядом на затылке Марты, широким шагом, насколько позволяла теснота, подошел к столу. Да, в России примерно такие мужчины, к сожалению, обычно и бывают у таких девушек, как Марта.

– Ну, долго тебя ждать? Ты что, не в курсе, тут парковка запрещена?

Марта молчала, глядя в одну точку. Мужчина встряхнул девушку за плечо, будто капризный ребенок сломавшуюся куклу. Она ответила мужчине судорожной улыбкой. На Джинггуо крокодиловый пиджак даже не взглянул, как будто Марта сидела за столом одна. В следующую секунду мужчина как-то резко, зло схватил девушку за локоть и потащил вверх, так, что рука ее заломилась под неестественным углом. Несмотря на то что Джинггуо знал Марту буквально пятнадцать минут, его покоробило грубое обращение крокодилового пиджака с девушкой.

– Позвольте представиться. Джинггуо.

Мужчина, продолжая стискивать локоть Марты, с удивлением посмотрел на Сяо Юя, как будто тот материализовался из воздуха в ходе какого-то магического трюка.

– Да вы присядьте, мы чуть-чуть кофе не допили. – Джинггуо продолжал говорить, в надежде как-то отвлечь мужчину, чтобы тот перестал причинять боль Марте. – Я антиквариатом занимаюсь, вот, обсуждали с вашей… э-м, с Мартой, изделия из Хэйхэ, она как раз из тех же краев, что и я, представляете? А мы ведь просто на «Авито» списались…

Мужчина недовольно сморщился, как будто его заставляли выслушивать какую-то неинтересную лекцию. И все же, немного помедлив, присел на стул между Джинггуо и Мартой и выпустил наконец ее локоть. Марта сняла очки. Нет, она не плакала. Но глаза были расширены, точно от испуга. Девушка бросила на Джинггуо странный, испытующий взгляд, как будто оценивала, подходит ли он для какой-то важной миссии.

– Американо. С миндальным молоком. С собой! – крикнул официантке крокодиловый пиджак, видимо смирившись с тем, что его машине придется еще какое-то время помигать аварийкой, рискуя быть эвакуированной. – И что, много нынче можно заработать на антиквариате? Игорь.

Крокодиловый впервые посмотрел в глаза Джинггуо. Что-то в этих водянистых, мутных радужках, в этих сероватых белках заставляло рефлекторно поежиться. Ну что ж, Аркадьич предупреждал, что не все их клиенты простые люди. В принципе, Джинггуо и так это понимал… Надо обработать этого типа, особенно учитывая, что на пару вещиц Джинггуо не успел оформить документы на вывоз, а деньги в них были вложены приличные…

– В общем-то, я сейчас зарабатываю не очень много. Для любой хорошей инвестиции с высокой маржой нужен капитал. Зато на моих рекомендациях вовсю зарабатывают клиенты. Я могу подсказать, какая эпоха, какое направление…

Далее следовала стандартная лекция: сейчас нужно вкладываться исключительно в нетривиальные активы, а стандартные пути – для обывателей. Жилищный рынок Москвы скоро лопнет, криптовалюта – казино для безрассудных, гособлигации – опция для ленивых, к тому же даже американский рынок в обозримом будущем ожидает рецессия… А вот грамотно подобранная коллекция антиквариата, застрахованная на полную стоимость, это, во-первых, статусно…

В мутных глазах Игоря заплясали огонечки азарта или, вернее, засверкали знаки доллара. По ходу пьесы Сяо Юй уже смекнул, какой товар толкнет ему в первую очередь.

– Вы только взгляните. – Джинггуо достал телефон и показал Игорю фотографию вазы династии Цин с красными лаковыми ручками и кругами на боках. – Для вас цена – всего десять тысяч долларов. Сейчас в Китае готовится к принятию новый закон, по которому императорский фарфор этой эпохи будет приравнен к музейному наследию, и впредь ничего подобного вывезти из Поднебесной будет невозможно. Такая ваза, уже импортированная в другую страну, взлетит в цене десятикратно… А если продать ее спустя, скажем, лет пять с аукциона в Европе… У меня и человечек соответствующий есть в Домодедово, выпустят без вопросов…

В этот момент Марта как будто очнулась ото сна. Встрепенулась и взглянула на переливавшиеся бриллиантами часы.

– Игорек! Ну у нас же спектакль в семь!

Игорек в ответ шикнул, хотя, если представление действительно начиналось в семь, замечание было справедливым. Он с интересом расширял толстыми пальцами фотографию вазы, как будто мог читать иероглифы. По мечтательной улыбке было понятно, что крокодиловый пиджак уже возомнил себя крутым коллекционером, к которому в гости приходят всевозможные люди искусства, богема, посмотреть, раскрыв рот, на его дорогущую коллекцию картин, скульптур и посуды. Марта как-то странно поглядывала на Джинггуо, точно хотела что-то сказать, но не знала как или не могла этого сделать при крокодиловом пиджаке.

– Игорь, запишите мой номер. Ваза хранится в банковской ячейке. – Это было неправдой. – И обязательно дождется вашего решения, не торопитесь. Но предложение уникальное, поверьте мне. Все документы будут. Резервирую ее за вами.

На прощание Марта кивнула, замерла, но тут же резко отвернулась и пошла на выход.

Ночью Джинггуо не мог уснуть от возбуждения. Все складывалось как нельзя лучше. Сейчас он толкнет вазу этому Игорю. Вне сомнений, крокодиловый клиент уже у него на крючке. Это позволит Джинггуо закрыть долги и даже создаст небольшой запас на первое время в Европе… Отлично, отлично… Пиликнул телефон. Сообщение с незнакомого номера.

«Приятно познакомиться, братик. Маша – моя сестра по отцу. Тоже девяносто второй. Вот тебе и год Черной Водяной Обезьяны. М. П.»

Джинггуо вдруг понял, что Марта забрала его брелок.

23 (Маша)

Это был обычный декабрьский день в Москве – не лучше и не хуже других. Сырой воздух, наледь на тротуарах, серое, словно истончившееся небо над головой.

Айфон завибрировал напоминанием: «Сегодня в 19:00 мероприятие: "Зависть", Театр на Малой Бронной». Мать всегда мечтала играть в московских труппах. И вот, спустя столько лет, она наконец добилась своего. Судя по тому, что она даже пригласила Машу на премьеру, роль была значительная, ей хотелось похвастаться.

Вдруг мягкими хлопьями повалил снег, приглушая все звуки. Машины сигналили, казалось, вполголоса. Прохожие поднимали воротники, чтобы не словить сырости за шиворот. Маша в своем пальто не по погоде не мерзла. В телефоне у нее был записан адрес, по которому с высокой долей вероятности она могла найти Марту. И это новое знание жарко пульсировало где-то в груди.

С момента исчезновения накануне одиннадцатого класса и до Парижа Маша видела лучшую подругу всего единожды, весной две тысячи тринадцатого. К тому времени она уже поступила на переквалификацию, собиралась стать переводчицей-синхронисткой, работала на Андрея и должна была сопровождать группу французов от фирмы – изготовителя тканей, что сотрудничает с некоторыми русскими дизайнерами. Неделя моды Mercedes-Benz в том году проходила в Гостином Дворе на Ильинке. Маша решила приехать заранее, чтобы разобраться с посадочными местами на показах.

Обойдя здание, кажется, аж на два круга и окончательно запутавшись в нумерации многочисленных дверей, она наугад юркнула внутрь, вслед за высокой тощей блондинкой. В просторном помещении под высоким стеклянным потолком творилась жуткая суматоха. Девочки в черных брючных костюмах бегали из угла в угол, бормоча какие-то заклинания в рации. Туда-сюда сновали полуголые модели, продолжавшие раздеваться на ходу. С жутким скрежетом катались металлические рейлы с фантазийными шмотками, удушливо пахло спреем для волос и еще чем-то химическим. Мужчина, обтянутый сетчатой майкой и кожаными штанами, кричал на невысокую короткостриженую рыжую девушку, тыча пальцем в распечатки с лицами лупоглазых моделек. Так, нужно, видимо, выйти в зрительный зал, там разыскать кого-то из менеджеров, кто занимается рассадкой… Неожиданно крепкая рука сжала Машино предплечье.

– Так, Пегова, что у тебя вообще на голове? Ты почему еще не на волосах?

Мужчина, недавно кричавший на рыжую, с выражением неподдельного ужаса осмотрел туго затянутый прилизанный пучок, который Маша кое-как соорудила утром, безуспешно пытаясь замаскировать тот факт, что не успела помыть голову.

– Боже мой, боже мой…

Не дождавшись ответа, причитая и пыхтя, мужчина силой поволок Машу в сторону составленных в длинный ряд столов, где суетились парикмахеры и визажисты, остервенело тыкая кисточками в лица костлявеньких девушек. Повинуясь грубому толчку в спину, Маша плюхнулась на один из пустовавших стульчиков, похожих на школьные. Тотчас к ней подскочила пышногрудая веснушчатая женщина и больно сдернула резинку с волос.

– Ауч! – подпрыгнула Маша.

– Нату-у-усь! Натуся, поделись смывкой! – крикнула кому-то веснушчатая, не обратив на Машин писк ни малейшего внимания.

Затем она развернула арсенал своих косметических