Том 7. Сухой хлеб - Андрей Платонович Платонов

не послушает, он и весел не бывал. Сам Агей-царь тоже любил сказки и загадки говорить; и любил он, чтобы слушали его, а еще больше любил, чтобы в сказки его верили, а загадки не разгадывали.

Приходит Иван к Агею-царю.

Агей говорит:

– Чего тебе, земляк?

– А лицо ваше царское поглядеть. Я двадцать пять лет прослужил, а вас в лицо не видал.

Царь Агей велел солдату на стул сесть из резного дерева, что против царя стоял.

– Гляди, – говорит. – Посиди, солдат, на стуле, покуда тебя черти не вздули, – а сам смеется.

Ну, Иван сидит на стуле; робеет он перед царским лицом и думает: «Уж не дурной ли царь Агей? Чему так радуется – неужто тому, что черти солдата вздуют!»

– А что, солдат, загану я тебе загадку, – Агей-царь говорит: – Сколько свет велик, как ты думаешь?

Иван с лица сурьезным стал.

– А не дюже велик, государь, ваше царское величество. В двадцать пять часов без малого солнышко кругом всего света обходит.

Царь сказал Ивану:

– И то, солдат. А сколько от земли до неба вышины будет? Много ли, мало?

– Да тоже, государь, не дюже: там стучит – здесь слышно.

Видит царь Агей, правду говорит солдат, да обидно ему, что солдат на ум скорый такой, не скорее ли самого царя будет.

– А теперь скажи, служба: сколько морская глубина глубока?

– А чего глубока! Про то неизвестно. Служил на море мой дед, утонул в воду тому уже сорок лет, и теперь его нет.

Понимает Агей-царь, простою загадкою старого солдата не одолеть. Велел ему денег дать на домашнее обзаведение и за стол его посадил, чай пить.

– Представь мне, служивый, теперь историю, а потом я тебя домой отпущу.

А солдат богатым не бывает, он куда как деньгам обрадовался. Стало Ивану и у царя скучно, и чаю ему не надо.

– Дозволь мне, государь, погулять пойти. Двадцать пять лет я службу служил, дозволь своевольно пожить. А историю я тебе после представлю.

Ушел Иван от царя и пошел в трактир. Сутки солдат гулял, все царские деньги прогулял, остался у него один старый грош. Выпил он вина на последний грош, да своего, видно, не допил, и еще ему захотелось.

– Подавай, – говорит, – еще мне вина и угощенья, купец!

А купец обмана боится, он и спрашивает:

– А у тебя золото либо серебро?

– Золото: серебро солдату носить тяжело.

Дает купец солдату угощенье, а сам садится против него.

– Куда, служба, идешь теперь? – спрашивает. – Родня-то жива иль умершая?

– От царя иду, – солдат говорит, – откуда же! А родня солдату не нужна, ему и так все свойственники. Пей, купец, я тебя угощаю!

Выпил купец с отставным солдатом.

– Я тебе, – говорит, – сбавку сделаю, дешевле возьму.

А солдат Иван ему:

– Сочтемся. Пей еще, купец, угощайся!

Купец к угощенью привык, он сыто живет, а беседу он любит.

– Скажи мне, – говорит, – служивый, быль какую ни есть.

– А какую тебе быль сказать, купец?

– А скажи что хошь: где ты жил, куда по земле ходил…

– А чего я тебе скажу: был я до службы в медведях да в лесу жил – и теперь медведь и тож в лес иду.

Купец услыхал такое и по первости оробел: у него свое ведь заведенье, в заведенье добра-товару много, а от медведя убыток может быть – чего с него спросишь!

– Ну, – говорит купец, – аль правда?

– А нет ли? – отставной говорит. – Погляди-ко, кто мы. Я-то медведь, да и ты-то медведь!

Купец и вовсе обомлел: с кем, дескать, это я торговать стану, в медведях-то будучи!

Поглядел купец на отставного солдата, ощупал себя и видит: солдат-то медведь, да и сам-то он, купец, тоже теперь медведь.

– Чего будем делать, служивый? Неужто нам в лес бежать?

А отставной Иван отвечает:

– Не надобно. Смотри-ка, в лесу нас охотники побьют. В лес мы успеем.

– А чего ж нам нынче надобно? Головушка наша горькая! Медведи мы!

Отставной не сробел:

– А чего нам надобно? Медведей в купцах не бывает. Зови гостей со всех волостей, гулять будем. Не пропадать же твоему товару-добру!

Видит купец – правду говорит Иван отставной. Велел он слуге позвать гостей со всех волостей.

Явились гости – и те, кого звали, и те, кто про зов издалека слыхали. Поели гости, попили, ни крошки, ни капли в трактире не оставили и чашки-ложки домой побрали: к чему медведю посуда?

Остался купец без добра, без товара. Залез он с отставным солдатом ночевать на полати.

Как мне быть? – говорит.

– А мы ночью в лес уйдем, – говорит отставной. – В городе, в посаде ли медведям жить не полагается, закону нету, штраф будет.

Проснулся ночью Иван и говорит купцу:

– Прыгай, медведь! Нам в лес пора. А я за тобой побегу, а то ты отстанешь от меня.

Купец наладился, прыгнул с полатей и ушибся животом об пол. Полежал он, очнулся, видит – ничего нету в трактире, всю торговлю гости даром поели, и того отставного солдата нету, и сам он не медведь, а опять купец, да победнее, чем был.

Стал купец искать по суду отставного солдата Ивана. А где его сыскать, когда Иван на волю ушел! Да и народ солдата везде привечает, в наказанье его не отдаст.

Пожаловался тогда купец царю Агею. Царь позвал купца и спрашивает его:

– За что ты в обиде на старого солдата?

– Да что, государь, – купец говорит, – ведь он меня в медведя обратил! Я сглупу-то и поверил, а солдат твой весь товар мой, и снедь, и напиток, как есть все гостям даром скормил и сам досыта ел.

Царь Агей посмеялся над купцом.

– Ступай, – говорит, – наживай добро сначала. Противу ума закону нету, а от глупости всегда убыток.

И захотелось тут царю – пусть солдат представит ему историю, чтобы то, чего нету, было бы как по правде. Царь-то думал: «Авось солдат не умнее меня! Раз я царь, сказкой он меня не одолеет, а я над ним посмеюся.»

Велел царь Агей найти отставного солдата Ивана, где он ни есть, где попусту ни гуляет.

Услышал Иван – царь его кличет, и сей же час явился.

– Я вот он, государь, – говорит. – Чего тебе?

Царь сперва велел самовар на стол поставить и чай пить велел Ивану. Налил Иван чаю в серебряную кружку, отлил из нее в блюдце и хотел было опять сесть на стул из резного дерева, да сел на табуретку. Царь тогда говорит ему:

– Ты, Иван, молодец. Слыхал я: ты