Мои семнадцать... - Леонид Александрович Александров

Характерен для понимания творческих исканий Л. Александрова большой рассказ «Вечерний сон». Здесь автор исследует человека поначалу глубоко непривлекательного, опустившегося, эгоиста до мозга костей. Но пристальное внимание к фигуре Ушликова, обрисовка его жизни, от которой худо ему самому, а тем более — встретившимся на его пути, нужны писателю для высвечивания глубинной мысли об ответственности каждого перед людьми. Трагедия Ушликова — во всей его нелепой жизни, в которой он, не делая ничего светлого для других, тем самым бесконечно обкрадывал себя. Слишком поздно приходит к герою прозрение, желание изменить свою судьбу. Нелепая гибель уже ставшего иным человеком, осознавшего свои ошибки Ушликова несет четкую авторскую мысль: спеши делать добро, жизнь быстротечна…

Рассказы вообще занимают заметное место в творчестве Л. Александрова. И прежде всего рассказы о хороших, светлых людях — таких, как тракторист Яша из «Свадебного путешествия», как «пантюхинские орлы» — рабочие-верхолазы из одноименной новеллы. Чистотой и душевным теплом веет от лиричного рассказа «Увезу тебя я в тундру…»

Язык произведений Александрова точен, свеж, своеобразен. Автор умеет найти емкие, зримые определения. Вот, например, как описывает он картошку в развороченном лопатой гнезде: «клубни нежно-розовой телесной окраски казались живыми новорожденными существами…». А каким привольем, простором дышат в книгах Александрова картины природы! «Кончилась пустынная, по-утреннему сумрачная улица. За околицей будто прибавилось света — развернулись во всю ширь заснеженные поля, как бы залитые парно-пенным молоком, и впереди, куда вела дорога, открылся чистый, слепящей голубизны краешек неба. Все вокруг — небо и земля, дальний лес и ближняя былинка на меже, — все, что охватывал глаз, имело свою резкую, словно обновленную окраску, как это и бывает после мартовской метели…»

Сейчас для писателя, встретившего свое 60-летие, наступила пора углубленного осмысления пройденного и сделанного. Он по-прежнему остается верен себе. В его новых вещах — снова деревня, снова поиск настоящих героев. Те неудачи на этом пути, которые постигали его — когда персонажи получались порой «сверхобразцовыми», — были ведь не только его неудачами. Известно, как огромно встала сейчас проблема положительного героя в советской литературе в целом…

Однажды Александрова спросили, как он понимает положительного героя вообще. Леонид Александрович ответил так: «Мне почему-то всегда везло на хороших людей как в начале жизни, так и на всех ее этапах… Положа руку на сердце могу сказать: пример отца и братьев и решил всю мою человеческую судьбу. Ну а что касается хороших людей, украсивших мою жизнь, я о них и стараюсь писать в меру своих сил и способностей. Если разобраться, все мои вещи документальны, фактографичны. Бесспорно: положительный герой есть в жизни, почему же он должен лишь прозябать в литературе?

Несправедливо же!»

На столе лежат новые рукописи. Идет работа мысли, пригляд к строке и сверка ее с действительностью, с сегодняшней, круто обновившейся жизнью деревни. А еще с теми требованиями, которые выдвигает перед литературой Время.

А. ВЛАСОВ