Когда разум против тела. О самых загадочных неврологических расстройствах, когда-либо поражавших человеческое тело - Сюзанна О'Салливан

знала о Миле, которая, как выяснилось, была аспиранткой из Нидерландов, хотя Эрика не могла рассказать о характере ее диссертации или сразу сообщить мне ее полное имя либо данные работодателя.

– Вы говорите, что проблема в массовом психогенном заболевании, – сказала Эрика, – но могу я попросить вас взглянуть на работу доктора Гусмана и сказать мне, может ли он быть прав? – Она еще раз указала на сайт Хуана. Страница экрана, на которой она остановилась, пестрила аббревиатурой ВПЧ.

Как бы хорошо Эрика ни восприняла нашу дискуссию о функциональных симптомах, судя по всему, она очень быстро решила отказаться от нее в пользу более приятного диагноза Хуана Гусмана. Его двуязычный сайт был очень информативным, поэтому я пообещала просмотреть материалы и ответить ей, как только вернусь домой.

На улице начался сильный тропический дождь, и мы с Каталиной провели остаток дня, разговаривая с Эрикой о том, какие проверки данных необходимы, прежде чем человека можно допустить к работе с детьми. Мы обсуждали интернет-мошенничество и онлайн-безопасность. Мы с Каталиной предложили помочь с проверкой личности всех исследователей, которые приедут в город в будущем. Эрика внимательно слушала и кивала, как и во время обсуждения функциональных расстройств.

Я рассказала ей, что в Ирландии, откуда я родом, у многих людей когда-то были подобные опасения по поводу вакцины против ВПЧ. Но невероятная активность молодой женщины с раком шейки матки, Лоры Бреннан, научила нас тому, что вакцина безопасна и необходима. Женщины в Эль-Кармен сексуально активны и рожают детей в более раннем возрасте, чем во многих странах, что подвергает их более высокому риску развития рака шейки матки. Я спросила, что скажут антипрививочники, когда начнут проявляться последствия снижения уровня вакцинации. Эрика продолжала кивать и внимательно смотреть на меня, пока мы разговаривали. И даже к концу беседы я так и не поняла, нашли ли мы общий язык или просто согласились не спорить. Мы договорились, что снова свяжемся, как только я более подробно ознакомлюсь с работой Хуана.

Выйдя на улицу и закрыв за нами тяжелую деревянную дверь, я спросила Каталину:

– Как ты думаешь, я до нее достучалась?

– Я думаю, да.

Из-за дождя дороги были затоплены, и мы возвращались в отель по рекам грязи, которые Фрида обещала в первый вечер.

История Эль-Кармен еще продолжается, и при нынешнем положении дел конца ей не видно. Так, в 2019 году в школах, которые до тех пор не пострадали, произошли вспышки припадков.

Жители Ла-Канцоны, собравшиеся полукругом под гофрированной крышей в горах Мария, были моими последними собеседниками в Колумбии. Очень быстро стало очевидно, что я ошибалась, думая, будто они злятся; на самом деле они беспокоились о своих детях и отчаянно нуждались в помощи. В отличие от пострадавших семей из центральной части Эль-Кармен, у них имелись трудности с доступом к медицинской помощи. Ла-Канцона была красивой, но бедной. Фрида, Есмид и другие девушки, конечно, жаловались на помощь, которую получали в больнице, но у этих людей даже не было средств для регулярных поездок туда. «Ла-Канцона», как я узнала, означает «усталая дама»; говорят, это название связано с тем, как человек чувствует себя в конце изнурительного восхождения на вершину горы. Когда болезнь поразила школы в регионе, родителям пришлось везти детей на взятых напрокат мотоциклах вниз по склону в Эль-Кармен. Мне сказали, что некоторые девушки упали в обморок, другие бились в конвульсиях, третьи не могли ходить. У некоторых были галлюцинации, они хватали невидимые предметы в воздухе, совсем как дети в Красногорском. Они кричали так, словно им снились кошмары. Они хватались за собственные шеи, словно пытаясь причинить себе боль. Мне сказали, что потребовалось четверо взрослых мужчин, чтобы удержать девушку, у которой был припадок, – отголосок гриси сикнис и приступов моих пациентов.

– Это была вакцина, – заявил человек в красной рубашке.

Рядом с ним сидела его дочь Мария, и я попросила ее рассказать о том, что она пережила.

– Все говорили о вакцине, – сказала она. – Утверждали, что, поскольку мне сделали прививку, я никогда не смогу иметь детей.

– Это было до или после того, как ты заболела?

– До болезни, – ответила она. – Некоторым родителям сказали, что вакцина убьет их детей. Когда я в конце концов заболела, я почувствовала себя очень одинокой и страшно испуганной.

Мария упала в обморок во время волны приступов в ее классе. Я спросила, почему, по ее мнению, все упали в обморок одновременно.

– Нервы, – сказала она. – Одна рухнула, потом вторая. Я упала в обморок, потому что испугалась и нервничала.

Я посмотрела на собравшихся людей, но не увидела никаких признаков того, что они оценили мудрость и проницательность слов Марии, – не больше, чем Дженни оценила мысли Фриды о причине первых припадков в ее школе.

Отец Марии продал коров, чтобы заплатить за лекарственные травы, и считал, что именно благодаря им она выздоровела.

– Я бы продал себя, но меня бы никто не купил, – сказал он.

Мы рассмеялись, но это была очень грустная шутка.

– Мы говорили со столькими людьми. Так много людей приехало, – сказал другой родитель, имея в виду посторонних, которые посещали этот район на пике вспышки. Журналисты писали о пострадавших, но не вернулись, как мне сказали. Врачи из других стран приехали, чтобы сказать людям, что крупные фармацевтические компании и правительство вводят их в заблуждение. Исследователи заявили, что их дочери были отравлены алюминием во время вакцинации.

Я не могу сказать, как возникла первоначальная связь между программой вакцинации и припадками. Многие родители сообщали, что детям делали прививки без их согласия, так что было достаточно причин для появления теорий заговора. Затем была партия вакцины, которая, по словам Фриды и многих других, неправильно хранилась и была загрязнена, что, я уверена, также имеет отношение к делу. Однако мне совершенно ясно, как идея о вреде вакцинации обрела непоколебимую силу. Оппортунисты, активисты и ученые-неспециалисты, которые посетили город после того, как узнали о вспышке, поспособствовали распространению дезинформации и тем самым усилили страх перед вакциной, так что даже девушки, которые знали о связи между собственным страхом и припадками, начали отвергать этот важный фактор. Эль-Кармен когда-то был изолирован от остального мира из-за насилия в регионе. Иностранцы туда почти не приезжали. Даже сейчас не каждый человек, проживающий в регионе, имеет свободный доступ к Интернету. Иностранцам с приставкой «доктор» перед именем не составляло труда создать впечатление авторитетности. Деятельность активистов, которая, как обещали, должна была помочь девушкам, лишь вредила им. Я верила, что намерения Эрики были благими, но, на мой взгляд, она причиняла