Оторва. Книга третья - Ортензия

Оторва. Книга третья

Глава 1

Слава Богу, он не сверлил меня глазами. Скорее назвала бы его взгляд растерянным. И как мне казалось, даже не слушал, что ему втирала очкастая мымра.

А учитывая, что она это крутила по третьему кругу, я вообще отключила от неё своё внимание. Представила, что держу в руках айфон и мотаю ленту про котиков, тем более, у уважаемого директора, Пал Палыча, физиономия была точь-в-точь, как у моего кота Барсика. Когда он слопал утиную ляшку, попил молочка и нагадил в углу. А потом не понимал, за что по мордасам надавали? Ведь и ляшку и молоко обнаружил в своей тарелке и не воровал. А то, что нагадил, так про то давно забыл.

Вот и смотрел совершенно растеряно. В полной непонятке.

Единственное что пришло на ум директору, когда он внял, о чём идёт речь, отправил своего секретаря, красивую длинноногую барышню, с экзотическим именем Тория, в 22 кабинет, за классным руководителем класса в котором училась возмутитель спокойствия, Бурундуковая Ева. То бишь я.

Тамара Афанасьевна влетела в кабинет директора, проскочила мимо меня и Люси, стояли как манекены в углу около стеклянного шкафа с книгами, и сразу с порога, всплеснув для приличия руками, заявила:

— Павел Павлович, вы же знаете, всего два урока в день для повторения главных материалов мало. Произношение хромает. Неужели нельзя обсудить второстепенные нюансы после консультации? И если вы по поводу олимпиады, то повторюсь. Считаю, что должна ехать Бурундуковая. Её мелкие недочёты с лихвой восполняются именно произношением. Тем более она уже не в больнице, она дома, я с ней лично вчера общалась, — Тамара Афанасьевна замолчала, видимо только сейчас заметив около стола директора англичанку.

И оглянулась. На Люсю, перевела взгляд на меня и её брови встали почти вертикально. Она прокашлялась и, развернувшись к директору, спросила:

— Павел Павлович, а что случилось?

Ответить пан директор не успел. Ольга Павловна выпятив вперёд свой широкий подбородок, отчего он стал казаться квадратным как у мультяшного героя Карла Фредриксена, даже очки почти совпали, вылила на наши головы в четвёртый раз историю, приправив сочными подробностями для убедительности.

Захотелось перебить и откреститься от некоторых слов, которые я точно не произносила, но потом решила не вмешиваться в речь оратора. Зачем? Может она не доживёт до 2007 года и не сможет поучаствовать в шоу Гарика Мартиросяна. Пусть хоть здесь себя потешит.

Тамара Афанасьевна, наклонив голову градусов на двадцать вниз, словно заинтересовавшись узорами на полу, простояла около минуты. В оцепенении что ли? Потом развернулась вполоборота и, встретившись взглядом со мной, спросила:

— Это правда, Ева.

Я ответить не успела.

— А я, по-вашему, лгунья⁈ — заорала очкастая мымра, — вот значит как!

— Да подождите вы, Ольга Павловна. Тамара Афанасьевна просто хочет уточнить некоторые моменты. Правильно я понимаю? — и взгляд Пал Палыча почему-то остановился на мне.

— Что тут уточнять? Консультация сорвана и теперь это время не восполнить.

Вот же чучело. Или все Павловны такие? Мгновенно вспомнилась тёзка этой зануды, что вчера меня голой назвала. Лет через десять, тоже будет сидеть на скамеечке перед подъездом, и хаять девчонок.

— Ева?

Ах да, вопрос. Сбила с мысли каракатица.

Кивнула.

Тамара Афанасьевна ещё раз кашлянула и сказала:

— Так, давайте этот вопрос будем решать потом, а сейчас, — она глянула на нас, — марш по классам. После уроков обсудим.

— Не-не-не, — я отрицательно мотнула головой.

Какой на хрень французский. Я ни слова не знаю, а Ева первый претендент на олимпиаду. Мне там вообще не выкрутиться.

— Что, не-не-не, — передразнила меня классная, напомнив интонацией Пантелеймоновича.

— Я не могу, никак не могу. Два языка одновременно не усваиваются. А английский для меня важнее.

— Видели? — поддакнула мымра.

— Но как же так, Ева? А олимпиада? А Куба?

Куба? Причём тут Куба? Еву на Кубу решили отправить? За каким? И на Кубе основной язык испанский, а в 1977 году на острове полно школ было, где изучали русский. Какое отношение имеет французский? Или Куба не про то?

Не определилась. А олимпиада? И что? Это же не олимпиада французского языка. Иностранных. Так и сказала.

— На английском? — в голосе Тамары Афанасьевны прорезались нотки ревности.

— Ну да, — я дважды кивнула.

Классная несколько секунд смотрела на меня ошарашено, потом задала главный вопрос:

— А где ты учила английский?

И что ответить? Самоучка? Сомнительный ответ. Но я ведь даже не предполагала, что в СССР учили двум иностранным языкам. Я училась в трёх разных школах, и в каждой был только английский. А здесь я знаю только одного преподавателя — мымру очкастую. Но вот совсем не верилось, если я ткну в неё пальцем и скажу: мол, она меня втихаря учила последние два года, что такой ответ прокатит.

Так ещё они втроём припечатали меня своими взглядами к стене как гвоздями.

— Моя мама учит, — внезапно пискнула Люся.

— Мария Александровна? — заинтересовался Пал Палыч, а Ольга Павловна превратившись в каменную статую, поджала губы, ещё сильнее увеличив подбородок.

— Да, — подтвердила Люся, хотя, что там подтверждать, раз директору она знакома, да и Тамара Афанасьевна приняла растерянный вид.

Вот только как мне реагировать на неожиданную помощь? Пнуть Люсю незаметно в бок и сказать: «Браво, Киса».

— И давно? — спросила классная.

— Почти два года, — ответила я быстро, чтобы подружка не ляпнула, что не в тему.

— Ну, тогда чего проще, — внезапно повеселел Пал Палыч, — давайте проверим её на профпригодность. Ольга Павловна, подготовьте назавтра несколько текстов и устных упражнений. Тогда и будем решать, что делать дальше.

— Но позвольте, — взвизгнула мымра, — я считаю этот вопрос невозможно решить вот так, парочкой текстов. Ученики, чтобы достигнуть знаний, пять лет обучались. Я думаю нужно поставить вопрос на совет комсомольской дружины.

Мне отчаянно захотелось ударить старую кошёлку чем-нибудь тяжёлым. Вот причём здесь какая-то комсомольская дружина? В СССР что, шагу нельзя было без комсомола сделать?

Спас мымру от расплаты опять Пал Палыч.

— Ольга Павловна, вы что, хотите создать пример для подражания? Чтобы ученики начали бегать из одной группы в другую, потому что не хотят изучать, как там, язык лягушатников? Почему, кстати,