Эмбрион - Эдуард Сероусов

Эдуард Сероусов

Эмбрион

Часть I: Зачатие

Глава 1: Предложение

Елена Соколова не верила в предчувствия. Доктор физико-математических наук, специализирующаяся на теории квантовой неопределенности, она привыкла относиться к интуитивным порывам как к статистической погрешности нейронной активности – ничего более. И всё же, когда её телефон завибрировал ровно в 15:27, за мгновение до того, как хирург извлек последний катетер из её тела, Елена ощутила странное смещение реальности, словно две временные линии наложились друг на друга.

– Можете взглянуть, – врач протянул ей монитор с ультразвуковым изображением. – Имплантация прошла успешно. Конечно, о результатах говорить рано, но технически всё сделано безупречно.

Елена всматривалась в размытое серо-белое пятно на экране. Эмбрион, её единственный жизнеспособный эмбрион после трех лет попыток, трех неудачных циклов ЭКО и диагноза "преждевременное истощение яичников". Тридцать пять лет, критический возраст для первой беременности – врачи повторяли это с монотонной регулярностью квантовых часов.

– Спасибо, доктор Новицкий, – Елена попыталась улыбнуться, но мышцы лица казались онемевшими от седации.

– Через две недели анализ крови на ХГЧ, – напомнил врач, заполняя электронную карту. – А пока – постельный режим минимум трое суток, никакого стресса и тяжелых физических нагрузок. Вас кто-нибудь встречает?

– Такси, – солгала Елена. Она предпочитала справляться в одиночку.

Когда доктор Новицкий вышел, Елена наконец проверила телефон. Сообщение от номера, который она удалила из контактов два года назад, но всё равно помнила наизусть.

«Необходимо встретиться. Вопрос касается твоих научных интересов и личных обстоятельств. Сегодня, 19:00, "Квантовый сад". М.»

Михаил Волков. Бывший муж, бывший коллега, бывшая главная ошибка её жизни.

К семи вечера Елена нарушила предписания врача. Она не только покинула квартиру, но и пересекла половину Москвы, чтобы оказаться в "Квантовом саду" – камерном ресторане недалеко от научного городка, где они с Михаилом когда-то праздновали каждое значимое событие. Последний раз они были здесь вместе в день подписания документов о разводе.

Елена выбрала столик в углу, спиной к стене. Старая привычка контролировать пространство вокруг себя.

Михаил опоздал на двенадцать минут. Он всегда опаздывал ровно на двенадцать минут – ни больше, ни меньше. Как будто его персональная вселенная существовала в смещенной относительно общепринятой системе координат.

– Прости за задержку, – он сел напротив, всё так же избегая извинений за самое опоздание. – Ты выглядишь… иначе.

– Три года – достаточный срок для изменений, – Елена отметила, что он тоже изменился. Виски стали седыми, морщины у глаз глубже, взгляд жестче. И костюм дороже, чем он мог позволить себе в их совместной жизни. – К чему эта встреча, Михаил?

– Всегда прямо к делу, – он слабо улыбнулся. – Это то, что я в тебе ценил. Хорошо, я не буду ходить вокруг да около. Я знаю, что ты сегодня была на процедуре ЭКО.

Елена почувствовала, как её пальцы непроизвольно сжались вокруг стакана с водой.

– Это не тема для обсуждения.

– Извини, но это напрямую связано с тем, что я хочу предложить, – Михаил подался вперед. – Я сейчас руковожу проектом в Институте Акселерированного Развития. Слышала о нём?

– Смутно, – Елена напряглась. Конечно, она слышала. Институт появился около двух лет назад, финансировался из непрозрачных источников, предположительно с государственным участием, и занимался исследованиями на стыке генетики, нейробиологии и квантовой физики. Институт окружала аура секретности и множество спекуляций в научном сообществе.

– Проект, над которым я работаю, называется "Темпус", – Михаил понизил голос. – Мы достигли прорыва в области контролируемого ускорения эмбрионального развития.

– Что именно ты имеешь в виду под "ускорением"? – Елена старалась сохранять профессиональный тон, подавляя растущее беспокойство.

– Представь, что мы можем увеличить скорость клеточного деления и дифференциации без потери качества и полноты процесса. Мы разработали протокол, который позволяет сократить период эмбрионального и фетального развития почти вдвое, с минимальными рисками.

– Это невозможно, – отрезала Елена. – Эмбриогенез – невероятно сложный и уязвимый процесс. Любое вмешательство в его темпоральные параметры неизбежно приведет к катастрофическим последствиям. Это аксиома эмбриологии.

Михаил улыбнулся, и в этой улыбке Елена узнала выражение, которое всегда предшествовало его самым амбициозным научным заявлениям.

– Была аксиомой. До того, как мы начали применять принципы квантовой суперпозиции к биологическим системам. – Он достал из внутреннего кармана планшет и активировал голографический проектор. – Смотри.

Над столом возникла трехмерная модель – спиральная структура, напоминающая ДНК, но с дополнительными элементами, двигающимися вокруг основной оси в сложной хореографии.

– Что это? – спросила Елена, невольно заинтересовавшись.

– Мы называем это квантово-биологическим катализатором. Специально модифицированные наночастицы, которые встраиваются в клеточные мембраны эмбриона и создают микроскопические квантовые поля. Эти поля изменяют локальное течение времени для биологических процессов, не нарушая их последовательность и целостность.

Елена внимательно изучила модель, её аналитический ум мгновенно выявил несколько критических противоречий.

– Михаил, это противоречит фундаментальным законам. Квантовые эффекты не масштабируются до макроуровня биологических систем, тем более таких сложных, как эмбрион. И как вы решили проблему декогеренции? Даже если предположить теоретическую возможность, практическая реализация…

– Мы решили эти проблемы, – перебил Михаил. – Точнее, доктор Виктор Ларин решил. Он возглавляет наш теоретический отдел. Физик, почти такой же блестящий, как ты, – в его голосе мелькнула странная нотка, которую Елена не смогла идентифицировать. – Но суть не в этом. Я здесь не для научной дискуссии. Я пришел с предложением.

– Каким предложением?

– Мы достигли стадии, когда необходимо перейти к клиническим испытаниям на людях. У нас есть все разрешения и протоколы безопасности. И нам нужен особый тип участника – ученый с глубоким пониманием квантовой физики, который одновременно является субъектом эксперимента.

Елена откинулась на спинку стула, внезапно осознав всю картину.

– Ты следил за мной. Ты знал о моих попытках ЭКО, о сегодняшней процедуре. Ты ждал именно этого момента.

Михаил не стал отрицать.

– Я знал, что ты решишь попробовать снова. И момент действительно идеальный. Ранняя стадия имплантации – оптимальное время для начала протокола.

– Ты предлагаешь мне стать подопытным кроликом в эксперименте, который может нанести непоправимый вред моему ребенку? – её голос оставался тихим, но в нём зазвучала сталь.

– Я предлагаю тебе принять участие в революционном исследовании, которое не только обеспечит безопасность твоей беременности, но и даст шанс внести вклад в науку, который превзойдет всё, что ты делала раньше.

– Почему я? Есть тысячи женщин, которые согласились бы на эксперимент за достаточное вознаграждение.

– Нам нужен не просто испытуемый. Нам нужен ученый, который сможет анализировать собственный опыт с научной точки зрения. Более того, – Михаил сделал паузу, – твоя работа по квантовым состояниям сознания напрямую связана с некоторыми неожиданными результатами,