Хозяйка Медной Горы. Часть I. Чужаки - Варвара Крайванова

― Что ты здесь делаешь? ― голос Малиники прозвучал устало и глухо.

Ямакава опустил взгляд на свои руки. Тонкие пленочные перчатки матово блеснули на огромных ладонях.

― Паникую? ― с вопросительной интонацией, словно впервые задался вопросом о причинах того, чем он занят. Вряд ли он что-то планировал специально: интуиция и опыт космического разведчика сделали это за него.

― Расчеты показывают, что мы укладываемся в допустимый интервал, ― шепотом, почти без звука, пытаясь убедить хотя бы саму себя.

Ямакава вновь поднял глаза. Непроницаемая ледяная стена под тонким слоем теплого спокойствия. Не поверил.

Малиника закусила губу. Дурацкая привычка, из-за этого кожа на губах уже несколько дней шелушилась.

― Скажи ты. Мне нужно это услышать от кого-то другого, ― еще тише, будто бы боясь собственного голоса.

Вернон чуть нахмурился, словно спрашивая: «Уверена?» Вязиницына кивнула, таким же скупым движением.

― На Нью-Церере… ― крохотная, но заметная пауза. ― Мы в определенный момент обнаружили, что модель продовольствия развед-экспедиции подразумевает вполне определенный градиент снижения численности экипажа корабля. Тогда нас было тридцать три, хотя предполагалось, что будет не больше пятнадцати. Мы почти ничего не ели в течение двух недель, пока не стало понятно, что нам удалось расширить и стабилизировать теплицу.

Ямакава остановился. На этот раз пауза затянулась.

― Вейверов учат ждать. Это самый важный навык, без него не выжить. На десятый день вынужденного голодания тридцать девятый съел какую-то пасту из машинного отделения, смешанную с толченым стеклом. Мы ничем не смогли помочь, кроме эвтаназии. Когда я спросил, зачем, он сказал, что так у остальных больше шансов.

Ресницы Малиники дрогнули от острого осознания, насколько четко эта история совпала с ее собственным беспокойством. А Вернон, не глядя на нее, продолжил:

― Тридцать девятый был добровольцем. Очень уравновешенным. Рассудительным.

Ни вздоха. Ни срывающегося голоса, ни даже смены интонации.

― Здесь, на Вудвейле, мы найдем другой выход.

Он снова посмотрел на Вязиницыну. Спокойный и уверенный. Заражающий своей уверенностью. «Как, черт возьми, ты все это пережил?! Как вообще это можно пережить?!»

Сильно легче не стало, но Малиника почувствовала, как холодные клещи ответственности и одиночества, сдавившие ее сердце, потихоньку разжимаются.

Чуть улыбнулась, и, получив улыбку в ответ, забралась с ногами на соседний стол. Взяв стилус, начала новый набросок. Ямакава вернулся к перцам, аккуратно взяв огромными пальцами очередной хрупкий росток.

* * *

Наземная база, 2550-07-07 21:30

В лагере экспедиции Б-32 еще один человек внезапно начал тяготиться шумными компаниями. Возможно, ему хватило бы просто выйти на свежий воздух, но нагромождение машин и контейнеров загораживало закат. Не то чтобы стоявшего на обрыве космонавта интересовал вид, скорее, ему недоставало пространства. Арчибальд с надрывом вздохнул, невидяще глядя вдаль. Стиснул зубы. Мысли снова и снова возвращались к Деборе. И снова и снова разбивались о воспоминание о том вечере, когда она выбрала другого. Сильвергейм не ожидал, что это может так сильно его подкосить. «На что я вообще рассчитывал? Я ведь ни разу даже не заговорил с ней о чувствах!» Довод казался самым сильным и рациональным из всех, но он не работал, как и миллионы других. Это был не первый в его жизни отказ (хотя с его внешностью и характером они были скорее исключениями) и, казалось бы, не самым страшным из того, что с ним случалось. Он четыре года работал в бригаде быстрого реагирования на чрезвычайные ситуации перед тем, как Семенов пригласил его в команду, да и после этого отряд спасателей продолжал участвовать в операциях, ведь в их деле тренировки мало чего стоят без реального опыта. Арчибальд успел насмотреться на боль и смерть, и потерять нескольких друзей. На этом фоне редкие проблемы на любовном фронте казались лишь мелкими неурядицами. Почему же невозможность надеяться на взаимное чувство со стороны той, с кем он даже полноценно не разговаривал ни разу, вдруг затмила все, лишая лидера спасателей возможности нормально жить и работать? В голову непрошенными бабочками впорхнули воспоминания. Месяц ожидания на орбите как будто бы сблизил их. Дебора ― единственная из вейверов, кто остался работать на корабле, потому что ее специализацией были исследовательские автономные космические аппараты, АКАи. Короткие приветы возле шлюзовых камер… Арчи помнил, что она улыбалась в ответ. И в столовой она не могла не заметить, что он наблюдает, как она ест. Лидер спасателей зажмурился, резко провел рукой по волосам. «Черт, почему я просто не пересел за ее стол хотя бы раз?!» Хоровод дурацких мыслей вернулся к тому, что нужно ее отпустить… Или все-таки попытаться? И что он, конечно, ее не достоин. Хуже всего становилось, когда Арчи видел, что чувства Деборы к Ямакаве, похоже, не взаимны, и тот продолжает при всех обнимать других женщин. Сильвергейм понимал, что запутался, и что нельзя все так оставлять, но не знал, у кого просить помощи.

Погруженный в раздумья, Арчибальд не заметил подошедшего Шмидта и вздрогнул от его тихого приветствия. Расти улыбнулся. Протянул стакан с какой-то прозрачной жидкостью. Может, аскорбинка, а может, просто вода. Но с пузырьками. Расти считал, что диоксид углерода уместен в любом напитке, и даже кофе и чай разводил газировкой. Сильвергейм принял напиток, ритуально стукнул своим стаканом по стакану друга ― звук вышел тихий и глухой, ― но пить не стал.

Шмидт же отхлебнул немного и, словно продолжая разговор, сказал:

― Арбогаст, конечно, умнейший мужик.