Человек без прошлого - Марина Удальцова

так и норовил упасть с головы на затылок, но Ниов придержал его рукой, чтобы не пугать девушку вот так сходу. Он скользнул глазами по её лицу, а потом отвёл взгляд куда-то мимо, боясь, что если он будет пялиться на прелестницу, это вызовет гнев её родителей — а он не сомневался, что встреча проходит под их строгим надзором.

— Доброго дня моей госпоже, — он старался запрятать подальше волнение, отчего его слова наполнились звоном холодного клинка. Как только он заговорил, Нилия поменялась в лице. Она сделала два шага навстречу — и тут же рухнула на колени и зарыдала, закрыв лицо ладонями. Ниов растерялся. Помочь ей подняться? Неловко прикасаться к этой юной орхидее. Стоять как равнодушная башня? Она расстроится еще больше. Йорег спас его, подав руку девушке:

— Я помогу вам, моя госпожа! Садитесь сюда, так будет лучше, — он почти силой усадил рыдающую Нилию на мягкий пуф и вручил ей стакан чая со столика с угощениями. Дуэнья наблюдала эту сцену с презрительным равнодушием, а юные воробышки чирикнули что-то друг другу на ушко и вновь с любопытством уставились на мужчин, хлопая ресничками. Нилия отпила из стакана и немного справилась с первыми эмоциями.

— Эргон, мой добрый воин! Не говори ничего, я знаю, мне уже рассказали твою историю! Нет, говори! Говори, я хочу слушать твой голос, тот голос, который говорил мне о любви, и о жизни, и о нас с тобой!

Ниов покосился на портьеру — там, за ней такая откровенность могла не понравиться. Наверное, надо показать ей себя. Он сел рядом и откинул капюшон.

— Госпожа моя, я рад, что имею честь любоваться вами сейчас. Но как могу я удостовериться, что вы не обознались, моя госпожа?

Нилию испугал вид раненого лишь на мгновение — уже в следующую секунду её глаза были полны ласки и тоски. Её руки потянулись к его волосам, она стала перебирать пряди пальцами.

— Сердце не может обознаться, мой драгоценный, мой любимый Эргон!

Это звучало фальшиво и пафосно, словно неопытная девушка процитировала строки старых сонетов. Но прикосновения убеждали лучше, чем слова. Ниову хотелось крикнуть: «Да, вот он я, твой… Как ты сказала? Эргон, да кто угодно, хоть северный шерстолап! Только не переставай меня касаться!»

— Моя госпожа, я не отрицаю, что могу быть Эргоном. Но я не помню ничего.

Она, казалось, не слышала, и не обращала внимания:

— Мой бедный Эргон! Что же сделал с тобой Каррам, да не найдет его дух звёздной гавани! — Она уже двумя руками гладила его волосы, лицо, шрамы. Пора это заканчивать, нерешительно подумал Ниов. Он открыл глаза и уставился перед собой в пустоту, лишь бы не смотреть на нее.

— Моя госпожа, я не помню вас. Я вас сегодня словно вижу впервые.

Она вновь принялась плакать:

— Нет! Посмотри на меня, Эргон! Зови меня по имени, зови меня любимой, как раньше! Эргон, Эргон! Посмотри на меня — я не снимаю траур по тебе, любимый! Я всю зиму ходила в цветах ночных небес и думала, что ты уже давно смотришь на меня со звёзд. А теперь ты здесь! Ты вспомнишь меня со временем, Эргон. И будешь любить как раньше.

Ниов сам не понял, как так вышло: он уже держал ее руки в своих, а до ее слез хотелось дотянуться губами. Он отпустил её ладони и поднялся.

— Любить тебя — дело нехитрое, госпожа. Как можно не любить юный весенний цветок, который источает аромат и умоляет взять всю его нежность и красоту? — Ниов не заметил, как и сам стал разговаривать пафосно, словно читая страницы лириков, — Я мог бы соврать, что вспомнил тебя. Я мог бы полюбить тебя заново. Нужно ли тебе это? Ты любишь Эргона, человека, которого я даже не знаю. Я мог бы… И даже хотел бы, наверное. Но ты — невеста. Я хромой, больной и безумный. Не обманывай себя, Нилия!

Он впервые назвал девушку по имени, отчего она снова отчаянно зарыдала и упала перед ним на колени. Её руки обхватили его ноги. Было неловко. Ниов покосился на портьеру — за ней уже слышались шорохи. Без сомнения, эту сцену наблюдают оба родителя.

— Встань, моя госпожа! Я тебя прошу!

Она прервала рыдания и посмотрела на Ниова снизу вверх. Её голос стал хриплым шепотом.

— Эргон! Видел там, в саду, фонтан с каменными нимфами? Как много вечеров мы гуляли возле него! Там ты поцеловал меня в первый раз. А потом… Помнишь, мы ездили загород — порознь, чтоб никто не догадался? А все всё равно знали! Мы гуляли у истока Астроны, ты ласкал меня под лунными лучами, а потом… Ты так и не решился сделать меня твоей! Ты помнишь? Ты обнимал меня, и мы засыпали в прохладной траве прошлым летом! Это было так недавно! Эргон, ты помнишь?

— Нет, моя прекрасная госпожа, я не помню. Я не помню Астроны, и фонтана с нимфами. Я не помню брата и Каррама. Я не помню Нилии, хотя верю, что мы могли быть счастливы вдвоём с ней. Но я не помню. Все они для меня — лишь персонажи ваших рассказов.

Вероятно, девушке надоело уговаривать хромого безумца. Она поднялась, долго вглядывалась в шрамы и в глаза, а потом резко сократила расстояние между их губами и коснулась Ниова. Шрам возле рта мешал в полной мере ощутить нежность губ этой маленькой орхидеи. Ему хотелось утонуть в этом поцелуе. Но Ниов не потерял голову. Он героически стоял скалой и не отвечал на её нежности. О, звёздные предки! Кто бы думал, что выстоять в этой пытке будет труднее, чем в битве с врагами? Он взял девушку за плечи и аккуратно отстранился, косясь на портьеру. Дама на диване словно и вовсе не присутствовала здесь, а девушки вжались в подушки маленькими мышками и жадно хватали подробности этой драмы. Йорег был совсем рядом, он смотрел на них обоих с сочувствием. Ниов был благодарен ему за то, что тот не вмешивался.

Хотя иногда хотелось, чтобы он вмешался. Ниову непросто было не поддаться соблазну и быть равнодушным. Его память упорно спала летаргическим сном. Но много ли надо больному и хромому мужчине, чтобы влюбиться в нежную юную красавицу, которая сама умоляет заключить её в объятия? Летислав дал понять, что отдаст дочь только высокородному жениху. Так стоит ли бередить сердце из-за нескольких возможных вечерних прогулок и пары нежных поцелуев? Ниов взглянул на свою бывшую возлюбленную. Если бы можно