Товарищ «Чума» 8 - lanpirot

листа пословиц и изречений, 22 на арамейском и 22 на иврите, выстроенных акростихом. Каждое изречение сопровождается аггадическим комментарием, основанном на преданиях и легендах. Наиболее известен в качестве одного из основных еврейских текстов, в котором приводятся легенды о Лилит.

Глава 4

Пока мы с дедулей мило беседовали, я поймал себя на мысли, что меня теперь уже нисколько не смущает тот факт, что он — покойник, оживший мертвец, натуральный ходячий, о которых я столько читал и смотрел по ящику. Меня уже совершенно не пугал его несколько отталкивающий вид. Всё-таки мертвец, это довольно-таки весьма неэстетическое зрелище для живых.

Надо бы на него морок, что ли, подвесить, чтобы скрыть эту землистую растрескавшуюся кожу, сквозь которую местами проступают кости черепа. Будет хоть на человека похож, а не на выходца из Преисподней. Ведь когда я начну собирать в Пескоройке всех своих специалистов-энергетиков…

Да, чего греха таить и сам поселюсь здесь с семьёй — Глашей и Акулиной… Как-то не хочется, чтобы дедуля неподготовленных людей своим видом пугал. Я совершенно не сомневался, что именно в этом заброшенном поместье и расположится первая в мире база силовиков Советского Союза. Именно отсюда и будут выпускаться в свет первые ведьмаки, маги, колдуны и чародеи.

Благо, материальная база для обучения энергетиков здесь была просто отменная! Обширная библиотека, шикарная алхимическая лаборатория, и единственный в мире преподаватель с обширным опытом. Только надо хорошенько подумать, как всё это преподнести Вольге Богдановичу.

Но я надеялся, что сумею в конце концов уломать мертвого старикашку возглавить первый магический университет СССР. Представляете, магический университет в стране, где в качестве официальной религии проповедуется атеизм и марксизм-ленинизм?

Вот и я не представляю, но постараюсь, чтобы мои мечты стали реальностью. К тому же с такой мощной поддержкой в лице товарища Сталина, мы сумеем найти самую эффективную стратегию продвижения магии в широкие народные массы. Ведь все эти чудотворные силы должны быть направлены на благо всего народа, а не жалкой кучки колдунов, как это было до сегодняшнего дня.

Да и из тени всем этим магам давно пора выйти. А то привыкли, понимаешь, всякие гадости втихушку устраивать! А нам такого «счастья» и даром не нать, и с деньгами не нать! В общем вот такие мысли бродили у меня в голове. А ведь еще можно в отдельное направление выделить «техномагию», зачатки которой я наблюдал в дедулиной лаборатории. Всякие-разные механизмы на магической тяге… Воображение уже вовсю мне рисовало этот чудесный мир недалёкого, как мне казалось, будущего…

Блин! Ладно, пора завязывать. А то размечтался одноглазый, о светлом будущем, а еще текущих дел не меряно! И не знаешь, когда с ними разбираться. В общем, будем решать проблемы по мере их появления. Сейчас мне необходимо дождаться, когда Вольга Богданович починит моего молодого дедулю, а затем попытаться освободить Глашу. Программа минимум имеется, а остальное — потом.

Погружённый в свои мысли, я слушал Вольгу Богдановича одним ухом, не обращая внимания на то, что творилось вокруг. А вокруг творились довольно примечательные вещи — потайной женский будуар, в который меня заманила Лилит… Да-да, именно заманила, ибо как сказал мне дед, изначально этой комнаты в особняке никогда не было. И сейчас эта небольшая комнатка стремительно менялась.

Самое начала сих необычайных изменений я пропустил — их от меня скрывал толстый бархатный балдахин кровати, на которой зубастая упыриха хотела меня натурально так отыметь. Во всех смыслах. И, если бы не своевременное появление Вольги Богдановича, так, наверное, и произошло бы. Но попробовать моей кровушки у неё всё-таки получилось.

И вот когда этот балдахин буквально испарился на моих глазах, я осознал, что нахожусь уже не в маленькой дамской спальне, а в довольно солидном помещении, все стены которого были сплошь расписаны красочными фресками и увешаны многочисленными старыми картинами, изображающими, похоже, всю плеяду моих достопочтимых предков.

Само же помещение напоминало мне какой-то выставочный зал, весьма неимоверных размеров. Да я словно бы в Третьяковку попал. Кровать прямо подо мной начала трансформироваться в широкий кожаный диван с высокой спинкой, так что мне пришлось скоренько одеваться, чтобы не остаться на прохладной обивке голышом.

— И как это понимать, дед? — натянув штаны и гимнастерку, поинтересовался я.

— Пескоройка вернула всё на круги своя, — степенно ответил Вольга Богданович, поднимаясь на ноги и прохаживаясь вдоль слегка потрескавшихся полотен и фресок.

Уверен, что каждое из этих художественных творений написано руками великих мастеров прошлого. Если уж сам Лёнька Давинчев здесь руку приложил, боюсь даже представить, какие еще гениальные мировые знаменитости могли здесь отметиться.

— Той комнаты, в которой ты оказался, никогда не было в родовом особняке, — сообщил мне старикан, остановившись напротив обнаженной красотки с гитарой.

Невзирая ни на что — она была обворожительна.

Даже на расстоянии чувствовалась в ней какая-то дикая и первобытная страсть. Похоже, что в ней до сих клокотала первородная сила Творца, в злобном взгляде горел неугасимый огонь творения. Да, искаженный злобой и ненавистью, трансформированный в ненасытную похоть, но дарующий такое неземное блаженство… В груди вновь защемило от недавних воспоминаний.

— Откуда же она взялась? — Я поднялся с дивана, подошел к фреске и остановился рядом с мертвецом.

— Она её сотворила, — произнёс старик. — Не знаю, когда это произошло, и при каком поколении после моей смерти, но за этой перворожденной стервой перестали следить с должным тщанием. Видимо, мои потомки решили, что раз на протяжении стольких лет ничего страшного не случилось — не случится и вновь. Пусть запирающая магия Да Винчи и была гениальной, но её хотя бы изредка нужно было подпитывать силой.

— Понятно, — кивнул я, — магия не вечна.

— Да и сама Лилит не сидела сложа руки в своей темнице, — согласно кивнул старикан. — Она искала лазейку — и нашла её, сформировав внутри особняка собственное магическое пространство, поместив в него и фреску со своим «изображением». Да так искусно она всё это провернула, что ни мои потомки, ни даже сама Пескоройка не заметили её исчезновения.

— А уже в этом пространстве она сумела выходить из картины? — продолжил я его мысль.

— Да, этот будуар с кроватью стал как бы продолжением фрески Леонардо, — ответил старик. — Раньше на картине не было ничего подобного, — продолжая разглядывать творение великого мастера произнёс мертвец. — Лилит стояла на фоне первородного мрака, и лишь одинокая свеча на