Проект: Граф Брюс 2 - Виталий Сергеевич Останин

мне на клинику занял. Языки — показалось лисе, ничего про языки не знаю. Сленг такой молодёжный. Люди в поместье — так ведь нужны роду слуги! А я, как больной мальчик, вернувшийся с того света, имею пристрастие к спасению сирых и убогих. Куда езжу каждый вечер? Так на личные приёмы, людей спасаю!

В конце концов, по генам я Брюс, поди докажи обратное. Дар родовой есть, память реципиента, его внешность и голос. А странности… За них здесь в тюрьму не сажают…

— Брен прислал человека с адресом, — в комнату после короткого стука вошёл Ланган, прерывая бесплодные мои размышления. — Для сегодняшнего лечения. И передал вот это.

На пол опустилась небольшая сумка, расстегнув которую я обнаружил плотные пачки банкнот. Живём! Неблинец собрал оговорённую сумму, так что призрак финансовой несостоятельности можно было задвинуть подальше на неопределённый срок. Двести тысяч рублей позволят мне довольно долго продержаться. Надо будет у Велары уточнить, сколько именно.

— Хорошо, — сказал телохранителю. — Можем выдвигаться.

— Господин, я бы хотел кое-что сказать… — не двинулся с места тот.

После эпичного провала с разговором на чуждом этому миру языке, я взял за правило и заставил своих людей использовать только русский. Соответственно, обращение «Кочевник» сразу же заменилось местным именованием — господин или господин граф. Также позволялось обращаться ко мне по имени-отчеству — тоже принятая здесь практика.

— Так говори, — кивнул я.

— Это касается Брена. Не стоит нам с ним сотрудничать.

— Он полезен.

— И опасен.

— И поэтому ты здесь, Алексей.

— Координаторы… — начал он, но я тут же сделал страшные глаза, мол, ты чего болтать удумал. Лагман кивнул понимающе и сообщил. — Госпожа Ринко гуляет с Унием на заднем дворе, так что мы можем говорить свободно. — когда я неохотно кивнул, он продолжил. — Координаторы велели нам с Телларом изучить возможность разрыва этого соглашения. И мы…

Я закашлялся. Велели! Какие молодцы эти Координаторы!

— И чего вы надумали? — уточнил нейтральным тоном.

— Людей у них не так много. Боеспособных ещё меньше. Если мы увеличим собственную службу безопасности, можно будет в обозримом будущем уничтожить их.

Подняв руку, я прервал телохранителя. Всё с ним, солдафоном, понятно. Нет человека — нет проблем. Решение вопросов радикальным способом. Мол, если неблинцев не будет, то и джассанцы не придут. Логично же!

Можно сказать — мой первый бунт на корабле. Пока в мягкой форме, но всё же попытка играть не за меня, а за прежнее начальство. Такое надо выпалывать, пока не проросло во что-то большее.

— Услышал тебя, — после небольшой паузы сказал я. — А теперь ты, Алексей, послушай меня. Очень внимательно послушай, чтобы потом не пришлось повторяться. Координаторы могут хотеть чего угодно, но на этой стороне главный я, а не они. Они могут только рекомендовать мне модель поведения, но не более того. Решения принимаю я.

— Это понятно…

— Погоди! Я не закончил. Тебе, Алексей, нужно определиться, на кого ты работаешь. На Координаторов или на меня. Если на них, то собирай вещи. Денег на первое время выдам, а там устроишься как-нибудь. Но если на меня — то будь добр выполнять мои приказы. Которые я отдаю, а не те, которые ты сам себе придумываешь во имя общего блага. Я что-то говорил про изучение возможностей устранения группы Брена? Не слышу ответа?

— Нет.

Глаз Ланган не отвёл, и было видно, что на такую реакцию Кочевника он не рассчитывал. А на какую, интересно? На похвалу?

— Правильно. Потому что я про это ничего не говорил. Вот когда скажу — вы с Телларом сядете, изучите вопрос, а потом мне доложите о возможностях. Это понятно?

— Да.

Несмотря на утвердительный ответ, итогом разговора телохранитель остался недоволен. Перечить не стал, но, что называется, затаил. Хреново. Придётся, значит, отправлять его на вольные хлеба — боец, который служит не мне, а кому-то там на другой стороне, попросту опасен.

Прямо сейчас, конечно, делать ничего не стоит, но после возвращения от неблинцев нужно будет ставить вопрос ребром. Или, может, не брать его с собой на процедуру Перехода? Нет, лучше присмотрюсь пока к его реакциям.

— Если мы со всем разобрались, то скажи Догуляю, что я выхожу. Пусть заводит свою тарахтелку.

Ланган кивнул и стремительно вышел. В дверях, правда, столкнулся с тем, к кому был послан — водителю.

— А я как раз пришёл сказать, что машина подана, — сообщил бывший профсоюзный босс, взглядом давая понять, что большую часть нашего разговора с телохранителем слышал. И когда тот спустился по лестнице на первый этаж, добавил. — Молодой он ещё, горячий. Хочется действий, а не планирования. Ты, Роман Александрович правильно всё сказал. Лидер всегда только один. Если надо, я могу с ним поговорить, наставить на путь.

Перед глазами почему-то предстала сцена, в которой голый и окровавленный Ланган висит на верёвках, а Догуляй избивает его резиновым шлангом. Вряд ли, конечно, шофер именно это имел в виду, но вот не тянет он на переговорщика!

— Спасибо, Иван, я справлюсь, — кивнул я. И вслед за водителем вышел из комнаты.

«Даймлер» доставил меня на окраину города, по адресу выданным Бреном. Классический спальный район, куча многоэтажек, с дворами, заставленными машинам в три ряда. С трудом найдя место для парковки, Догуляй заглушил мотор, а Ланган, согласно регламенту, вышел и открыл для меня дверь.

— Пятый этаж того подъезда, — сообщил он, почти ничем не выдавая, что у нас с ним произошёл неприятный разговор. Разве что нарочито вежливой отстранённостью. — Нас ждут.

— Веди, — кивнул я и пошёл за ним следом.

За две недели я уже успел потаскаться по таким, сдаваемым посуточно квартирам. Специально с Бреном этот вопрос на берегу проговорил, чтобы мне потом иметь возможность сказать, мол, ездил к потенциальному пациенту. Да и джассанцев, я надеюсь, это сбивало со следа. Если они ещё по нему идут.

Эта квартира ничем не отличалась от предыдущих. Однушка, эконом-ремонт, диван-кровать, застеленный пластиковой плёнкой — некоторые доноры в конце своей беспутной жизни не вызывали никаких чувств, кроме брезгливости. А уж с учётом на какой контингент нацелились неблинцы…

Но сегодняшний от них выгодно отличался. Парень, моего возраста или постарше. Прилично и, я бы даже сказал, дорого одетый. Чистое лицо, руки без дорожек от уколов, даже ногти ухоженные. Странно. Как он