Эффект пробоя - Августин Ангелов

Доев щи, я бросил последний взгляд на своих новых знакомых. Сергей сказал:

— Не ссы, Леша.

А Лена подмигнула:

— Если выживешь — расскажешь.

Сергей засмеялся, а Костя лишь многозначительно поднял бровь. Я вздохнул и последовал за мужчиной в кожанке, который терпеливо дожидался, когда я доем суп, глядя на кривляния людей из будущего. Мужчина в кожаной куртке не стал представляться. Он просто сказал мне:

— Пошли.

И жестом показал, чтобы я следовал за ним. Мы вышли из столовой и направились к одному из дальних бараков в противоположной части крепости. Возле деревянной постройки стояли двое бойцов в потрепанных гимнастерках, вооруженные винтовками. Они перебросились парой слов с моим провожатым, после чего один из них пропустил меня внутрь, открыв дверь перед моим носом под небольшим транспарантом, на котором красными буквами по широкой доске было написано: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

Мой провожатый остался снаружи. А внутри помещения было душно и накурено. За большим столом явно местного средневекового производства, покрытым красной материей, заваленным газетами и какими-то документами, сидели трое: пожилой мужчина с седыми усами в военной форме, но без знаков различия, темноволосая женщина средних лет в строгом темно-сером платье и еще один парень, шатен лет тридцати в очках и в белой рубашке, ворот которой был расстегнут. На стене над собравшимися висел портрет Сталина, а на столе среди бумаг торчали гипсовые бюсты Ленина и Маркса.

— Садись, товарищ попаданец, — сказал седой, указывая на табурет перед столом. — Я Василий Петрович Звонарев, председатель парткома. А это секретари Ульяна Витальевна Яровая и Валерий Павлович Стоцкий.

Я сел, чувствуя, как под взглядами этих людей мне становится не по себе.

— Алексей Потапов, правильно? Из какого года прибыл? — спросила женщина, перелистывая какие-то записи.

Я кивнул:

— Да, это я. Прибыл из 2025-го.

Очки у парня за столом блеснули в солнечном луче, падавшем из открытого окна, когда он повернулся ко мне, задав вопрос:

— Интересно. А что там, в будущем? Коммунизм уже построили?

Я колебался. С одной стороны, врать казалось глупым — они и так хорошо знали, что я не из их времени. Да и знали уже они про крушение Союза и про распад страны от других попаданцев. Просто придуривались зачем-то, наверное, решили проверить, каким тоном говорить стану обо всем этом. Одобрительно или оскорбительно. С другой стороны, я понимал, что правда могла быть для них неприятной по-человечески. Ведь они так верили в свои коммунистические идеалы! А тут такой облом для них случился! И они явно ждали, что именно я скажу. Но, я постарался говорить нейтральным тоном и спокойно:

— Коммунизма там нет, а Советский Союз больше тридцати лет, как прекратил свое существование, распавшись на национальные республики. Сейчас Россия почти совсем одна борется за свое место под солнцем среди других капиталистических стран…

В комнате на секунду повисла тишина.

— Да, мы уже знаем, что СССР распался в 1991-м, — сказал седой.

А женщина резко хлопнула ладонью по столу, воскликнув:

— Проклятые предатели!

— Если знаете, то почему спрашиваете? — не удержался я от вопроса.

— Потому что надеемся, а вдруг к 2025 году все-таки что-то поменялось, — сказал очкарик.

Но, я снова разочаровал его ожидания:

— Нет, ничего не поменялось. По-прежнему пытаемся строить развитой капитализм и вспоминаем традиционные духовные ценности: семью и религию.

Парень в очках сжал кулаки. Но седой лишь тяжело вздохнул, проговорив:

— Жаль, конечно, что машина времени Вайсмана только в одну сторону работает, а то мы бы отправились туда к вам устраивать новую революцию. Ладно. История всех рассудит.

Очкарик пристально посмотрел на меня и задал провокационный вопрос:

— Ты понимаешь, где находишься, товарищ? Или ты не товарищ, а господин буржуй?

— Скорее, все-таки товарищ, поскольку не хозяин фирмы, а наемный работник, — сказал я.

Очкарик даже улыбнулся, пробормотав:

— Ну, хоть этот не совсем безнадежен. Классово близкий элемент. И это хорошо. Так и запишем.

А седой сказал:

— Так вот, товарищ Алексей. У нас тут война идет. Снаружи немцы напали на СССР и на Ленинград наступают, а нас окружили со всех сторон, так, что и выйти отсюда никуда не можем. И тут, в этой каверне, как Вайсман ее называет, тоже неспокойно. Целая феодальная страна во все стороны раскинулась. И ее некому изучать, потому что сил у нас нету сейчас для этого. Но, мы, коммунисты, не собираемся сидеть, сложа руки. И потому нам надо в кратчайшие сроки решить грандиозные задачи: освобождать местных жителей от власти феодалов, объединять их в колхозы и в ремесленные артели, налаживать добычу местных полезных ископаемых, выстраивать здесь систему народного образования и организовывать здравоохранение. Эти дикари, которых мы условно зовем кривичами, должны впитать социалистическую культуру, выучить наш язык, строить народное хозяйство и пополнять нашу армию. Но, вместо этого, местные несознательные жители продолжают воевать между собой, потому что феодальная раздробленность у них сейчас и обычаи варварские с человеческими жертвоприношениями и с кровной местью. Поэтому нам нужны добровольцы.

Очкарик добавил:

— Положение у нас непростое, ресурсов мало. Партизаны приводят беженцев, согласовывая проходы с Вайсманом, но это проблем не решает. Поэтому каждый здесь должен работать на общее дело. Нам необходимы общественники.

— А что я могу вам предложить? Я же не врач, не картограф и не этнограф, не географ и не геолог. А еще я не технолог и не агроном. Да и не учитель. Какая вам от меня польза? — спросил я.

Но, очкарик не смутился:

— Ты же из будущего. Знаешь то, чего не знаем мы. Технологии, события, даже мелочи — все может пригодиться для того, чтобы наладить контакт с местными. Сейчас это одна из важнейших задач. Их вокруг много, а нас здесь мало.

Я пробормотал:

— Но, я же не военный. Я и стрелял только в тире, да в компьютерных играх…

— Никто и не просит тебя воевать. Во всяком случае, пока ты нужен Вайсману, — сказала женщина. — Но учти, что если станешь помогать нам, то и мы станем помогать тебе. Так что подумай, товарищ Алексей, об общественной нагрузке. Много от тебя и не требуется. Просто после смены вполне можешь ходить патрулировать окрестности и заодно изучать местность вместе с другими дружинниками. Хотя