Эффект пробоя - Августин Ангелов

Я посмотрел на деревенских. Женщины плакали, прижимая к себе детей. Мужчины стояли с опущенными головами, сжав кулаки. Ясно, что никто из них не радовался тому, что чужаки отобрали изрядную часть урожая. И мы им, получается, никак не помогли. Но, я прекрасно понимал, что одна винтовка с пятью патронами — это не такое оружие, с которым можно противостоять десяткам свирепых чужаков с топорами, стрелами, копьями и даже с мечами. Потому Григорий и не рискнул стрелять.

— Что-то они не выглядят довольными. Все-таки дань благополучно заплатили и живы остались. У них здесь так всегда? — продолжал я мучить вопросами своего напарника, разглядывая деревенских.

Тем не менее, он ответил:

— Как я понял из разговоров, чужаки появляются тут иногда, чтобы с деревни дань получить. Но, в последнее время они стали наведываться все чаще. А те деревни, где дань платить не хотят, синемордые беспощадно вырезают. Так говорят деревенские. Впрочем, все это не наша с тобой забота. Пусть начальство разбирается. Наше дело маленькое, — доложить по команде все то, чему мы стали свидетелями. Так что пошли отсюда, Леша.

И мы пошли. А когда мы вернулись в крепость, было уже темно. Григорий доложил начальству в караульной будке, где горела желтым светом одинокая электрическая лампочка, а я отправился к бараку, чтобы улечься спать на своей убогой койке. Мои новые друзья Лена и Сергей сидели при лунном свете на скамейке перед общагой и обнимались.

— Темнота — друг молодежи! — подначил я парочку.

— Ну что, дружинник, как первое дежурство? — усмехнулся Сергей, проигнорировав мою подколку.

Я присел на лавку с ним рядом, чувствуя, как дрожь наконец-то отпускает.

— Вы знаете, кто такие синелицые или синемордые?

Они переглянулись.

— Ты их видел, Леша? — тихо спросила Лена, отстранившись от своего ухажера.

Я кивнул. А Лена удивилась:

— И что, они… настоящие? Я думала, что это все байки…

— Очень даже настоящие, — пробормотал я.

— И кто же они? Люди, хотя бы? — заинтересовалась Лена.

— Не знаю. На вид не совсем на людей похожи. У всех морды синие, как у покойников, — сказал я.

— Тогда кто они? — Лена посмотрела на меня испуганно.

— Я вообще пока не понимаю, как тут устроена местная жизнь. Ясно только, что синелицые, — это тоже ее часть, — ответил я.

Лена замерла и пробормотала:

— Ты хочешь сказать, что мы не просто в прошлом, где идет война с немцами?

— Вот именно. Мы в чем-то другом, еще более непонятном, — сказал Сергей. — И если синелицые пришли за данью…

— Значит, скоро они придут за чем-то еще. Например, за нашими головами! — закончила Лена.

Сергей вздохнул, поделившись информацией:

— Я, когда только в дружинники вступил, так нам начальство из НКВД инструктаж проводило, что эти с синими рожами устраивают набеги на кривичей, поскольку имеют какое-то отношение не то к варягам, не то к викингам. Местные средневековые пираты в боевой раскраске, короче говоря. Но, мне самому их видеть не доводилось. А тебе, Леха, здорово повезло уже на первом дежурстве.

Следующий день принес другие сюрпризы. Уже с утра, продолжив знакомство с установкой и с новыми коллегами, я получил первое рабочее задание обеспечить переход очередной группы беженцев в каверну из внешнего мира, где продолжалась война с Германией. Эту акцию уже подготовили партизаны, и нам вместе с инженером Штерном предстояло осуществить техническое сопровождение перехода. Иными словами, мы должны были открыть портал аппаратными средствами, как сказал Штерн.

Для этого требовалось перевезти пробойник в нужное место, где предполагался новый пробой, и настроить его. И потому мы с инженером и с Антоном выехали с самого утра в ту сторону, где этот пробойник находился, когда меня сюда притащили с помощью молнии. Нашим научным транспортом оказалась старинная, на мой взгляд, полуторка. Но, здесь она считалась вполне современной автотехникой. Да и мне постепенно все это уже не резало глаза так, как сразу после попадания, поскольку я все больше привыкал к обстановке.

Вот только, мне в кабине не хватило места и пришлось ехать в кузове. Впрочем, Антон тоже ехал со мной, сидя, как и я, на каких-то длинных ящиках, словно на лавках. А в кабине рядом с водителем разместился сам Штерн. Водителем был хмурый парень в кожанке. Но, я сразу узнал его, ведь это он сопровождал меня вчера в партком. Звали его, как выяснилось, Олег Самойленко. И работал он водителем еще до войны.

Когда мы приехали на место, я снова увидел тех же военных с автоматами, которые принимали меня, когда явился к ним вместе с Виктором после удара молнии. Они охраняли пробойник, который стоял на прежнем месте, напоминая огромную радиолампу, поставленную на штатив. Впрочем, сам Виктор тоже был здесь.

Увидев меня, спецназовец сразу подошел и спросил:

— Ну как, парень, освоился уже?

— Осваиваюсь, — кивнул я.

— Быстро ты, как я посмотрю. Уже и к делу тебя пристроили. Да еще и в научный коллектив попал. А меня тут целую неделю мурыжили в НКВД, когда провалился сюда. Не сразу доверять начали. Тогда только я вернулся в родной Псков из командировки на Вторую чеченскую и за грибами пошел, как молнией меня шибануло и сюда зашвырнуло… — сказал мой спаситель.

Тот момент, когда Виктор застрелил эсэсовского офицера, снова встал перед моими глазами. Такое вряд ли можно забыть. Потому я сказал, протянув руку:

— Еще раз благодарю за спасение от немцев, Виктор.

Он пожал мою ладонь своей сильной ручищей, проговорив:

— Не благодари. Я бы любого другого тоже вытащил. Это же моя работа здесь. И у этих ребят тоже, — он кивнул в сторону автоматчиков. — Знаешь, кто они?

— Нет, — честно сказал я.

— Это Особая группа НКВД, которая прикрывала объект «Разрядник». Тот самый ангар, куда тебя немцы затащили. Здесь почти все, кто остались из тех, что Вайсмана вытаскивали из концлагеря. Погибли тогда многие из них… Они неплохие ребята. Я теперь служу с ними. Контролируем пробойник и пробой. И вытаскиваем попаданцев после удара молнии. Ну, и в разведывательные рейды ходим. Такие у нас боевые задачи.

Наш разговор прервал инженер Штерн:

— Так, Алексей, помогай Антону разбирать пробойник. Будем перевозить агрегат