Эксперимент. Книга 2. Последний Оплот. Серия 3 - Валерий Увалов

Можно, конечно, предположить, что он знает, кто я, но тогда почему он не пошел против меня? Влияния на людей у него предостаточно. А если не знает, тогда почему так смотрит, как будто я ему что-то должен и не отдаю который год? Можно сказать, что его вытащили из Тиховодья только благодаря мне, и по идее он должен быть благодарен. Но его взгляд говорил об обратном.

Некоторое время я так и продолжал чувствовать его взгляд у себя на затылке, а внутри было скверное чувство, что за спиной остался враг. Единственная надежда на то, что все это мне только кажется, иначе зачем он помог организовать людей со сбором еды? Размышляя об этом, я догнал своих спутников, ушедших вперед, и обернулся. Отец Верилий стоял там же и размашисто осенял нас крестом, наверняка и молитву читал, но с такого расстояния не разобрать.

Как бы там ни было, оставленный нами лагерь удалялся, а через двадцать минут и вовсе пропал из виду. Граница обитания йортов, наоборот, приближалась, и это было видно по увеличивавшейся полоске растительности, видневшейся на горизонте. По словам Воледара и Кирима, нейтральная полоса шириной всего-навсего около десяти километров, поэтому до границы час, не больше.

Шли мы молча, Кирим находился в своих думах, а четверка моих воев изображала бдительность, зыркая по сторонам в поисках угрозы. Похоже, Коготь провел с ними длительную политбеседу — другого объяснения такого рвения у меня не было.

Мне же казалось, что я нахожусь на перепутье, и этот перекресток нейтральной зоны словно олицетворял это ощущение. Мысль о ящике Пандоры не покидала меня со вчерашнего дня, и сейчас решение продать йортам что-нибудь из своих изделий уже не казалось таким хорошим. Но, продолжая размышлять об этом, я понял, что уже продал столько товара, что рано или поздно какой-нибудь зонт окажется в чужих землях. И тогда все узнают о возможности моих чаровых предметов работать без привязки к территории. А значит, ящик Пандоры открылся еще тогда, когда я собрал радиопередатчик.

Пока мы двигались вперед, я постоянно ощущал нарастающую тяжесть в теле, а со временем начало закладывать уши. Но я списывал это на усталость и перенесенные травмы, поэтому за своими мыслями не обращал ни на что внимания. Но когда появилась первая чужая растительность в виде одиноких кустарников с объемными, а не плоскими листьями, мне стало совсем хреново. К тому же еще и задыхаться начал.

Перед глазами все плыло, а воздух казался густым, как кисель.

— Дамитар, что с тобой⁈ — крикнул Кирим, когда я упал на одно колено.

Я не мог ничего ответить из-за отдышки и жжения в горле, и появилась мысль, что сейчас сдохну. Но вот мои спутники выглядели вполне себе бодро. Они суетились вокруг меня, не понимая, что делать, а мое состояние с каждой секундой ухудшалось. Я больше не мог себя удерживать и, свалившись на землю, перевернулся на спину.

Мне казалось, что меня сдавливает прессом, пропали звуки, а жжение в горле и легких стало таким невыносимым, что хотелось разорвать себе шею и грудь, чтобы добраться до источника раздражения. Я, наверное, даже пытался, но кто-то силой прижал мои руки к земле. Мне было очень плохо, и в очередной раз я приготовился умирать. Только в момент, когда в глазах потемнело и я готов был выплюнуть легкие, в моей голове проскочила мысль: «Идиот, у каждой цивилизации свои условия обитания».

Следом наступила тьма, но я почему-то остался в сознании и слышал едва разборчивое, приглушенное бормотание:

— Синхронизация невозможна. Отсутствует адаптация по рождению. Нет устойчивой связи с потоком.

Наступила тишина, но вскоре послышался другой голос:

— Активируй аварийный протокол, до получения приобретенной адаптации.

Я резко открыл глаза и зашелся страшным кашлем, но постепенно мне становилось легче, и я почувствовал, как нормально дышу. Протерев рукавом глаза от выступивших слез, я, наконец, смог оглядеться. Я лежал на спине и на меня смотрели пять испуганных пар глаз.

— Княже! — вскрикнул один из воев.

— Дамитар, что с тобой? — также с тревогой в голосе поинтересовался Кирим.

— Все нормально, — сказал я после прочистки горла и начал подниматься.

Конечно, с ходу у меня это не вышло, но заботливые руки быстро поставили меня на ноги. Кирим тут же схватил меня за плечи и, вглядываясь мне лицо, сказал:

— Ну и напугал ты нас, Дамитар.

В его голосе слышалось облегчение. Только что мне с того? Я чуть не помер по неизвестным мне причинам. Немного постояв, я понял, что больше не чувствую тяжести, а дышится легко, как и раньше.

— А вы ничего не чувствуете? — решил я поинтересоваться у своих спутников.

Те переглянулись и, словно сговариваясь, пожали плечами, но ответил Кирим:

— Да вроде все, как обычно.

— Странно, — задумчиво сказал я и посмотрел по сторонам в поисках чего-то, что могло бы объяснить происходящее.

Но затем я вспомнил свою мысль перед отключкой и то бормотание, которое слышал во время нее. То, что среда обитания йортов, да и любых других нелюдей, должна отличаться от человеческой, — неоспоримый факт, и это я прочувствовал на себе. Возможно, плотнее атмосфера, давление повыше, состав может отличаться, и неизвестно, чем я дышал. Да и гравитация должна быть другой, они же не с Земли. Но Кирим и парни ничего этого не почувствовали. Как там звучало: «адаптация по рождению»? Тогда что сделали со мной, если у меня ее нет? И кому принадлежат эти голоса?

Я стал пристально осматривать себя на предмет чего-нибудь необычного — и сначала ничего не нашел. Но когда разглядывал ладони, заметил на одной из них мигнувшую, едва уловимую голубую искорку, почти у самой кожи. Затем еще одну и еще. Я провел по ладони другой рукой, будто смахивая пыль, и увидел несколько смазанных и очень тонких черточек, от этого практически не заметных, если не всматриваться. Их направление совпало с движением руки. А в следующий момент у меня пробежал холодок по спине, и я чуть не заорал, когда увидел точно такие же черточки, на мгновение появившиеся вокруг этой ладони. Словно что-то очень мелкое устремилось к месту, где я «смахивал пыль».

Еще минуту я пялился на свою ладонь, а затем посмотрел исподлобья на тревожные лица моих спутников. Говорить, что я видел