Эксперимент. Книга 2. Последний Оплот. Серия 3 - Валерий Увалов

и слышал, наверное, плохая идея, а то может возникнуть вопрос: «Кто это со мной разговаривает?» Минимум сочтут умалишенным, а как максимум в пособники дьявола запишут, ведь именно он может искушать, притворяясь кем угодно. Поэтому я принял самый невозмутимый вид и потер ладонями.

— Все в порядке. Идем дальше.

И, не дожидаясь реакции, направился в сторону виднеющегося леса.

* * *

Я шел практически на автомате, не обращая внимания на косые взгляды, бросаемые на меня, и размышлял о произошедшем. Я и раньше задавался вопросом, как столько видов могут жить на одной планете без средств индивидуальной защиты? То, что для человека норма, может быть смертельным для вида, возникшего на планете, где совсем другие условия. Но получается, все эти различные условия реализованы в каждой зоне обитания в одном месте, и без всяких защитных сооружений. Только что я прочувствовал это на себе. Меня словно высадили на Марс или спутник Сатурна Титан без скафандра.

Но, похоже, создатели этого мира как-то решили проблему пересечения границ. Если подытожить то, что я слышал, и принять во внимание, что это не бред умирающего от асфиксии мозга, то можно предположить, что первые поселенцы не выходили за пределы своей зоны, а вот уже их дети, пройдя ту саму «адаптацию по рождению», вполне себе могли. И наверняка владение даром и взаимодействие с чарами тоже последствия этой адаптации.

Хотя если вспомнить об упомянутых «синхронизации» и «связи с потоком», то вполне вероятно, что адаптация позволяет установить устойчивую связь с чем-то, что называется «поток». Тогда, если проводить аналогию, поток — это некая информационная или физическая среда, с которой нужно установить синхронизацию для…

Я резко остановился от пришедшей мне мысли и посмотрел на дощечку своего чарового щита, потом снова смахнул несуществующую пыль с ладони, разглядев эти черточки. Вот причина, почему я не могу взаимодействовать с чарами! Потому что я здесь не родился и у меня нет той самой пресловутой синхронизации с потоком.

Все это очень сложная и продвинутая технология, которая непостижима даже для моего технологически развитого мира. А эти черточки — тот самый носитель всех этих чудес, и он повсюду. А гигантские реакторы обеспечивают все это энергией. Местные же на уровне эмбриона, то есть на клеточном уровне, начинают взаимодействовать с потоком, а после появляется природный нейронный интерфейс. Та самая адаптация и синхронизация.

Мои волосы на голове зашевелились, когда я представил, что эта технология сейчас исполняет. Я посмотрел на испуганного Кирима и ребят, которые замерли, наблюдая за мной. Этот носитель сейчас фильтрует для них воздух, выравнивает давление до приемлемых величин, подстраивает гравитацию, да и химические реакции производит. Например, для повышения концентрации кислорода в легких.

Только все это происходит внутри их тел, а вот для меня был запущен аварийный протокол, который создал вокруг тонкий слой носителя, фактически выполняющий роль скафандра. У меня дух захватило от технических возможностей такой технологии.

М-да, мое взаимодействие с потоком через мои поделки — это все равно, что забивать гвозди микроскопом. И можно творить поистине чудеса, имей я прямой доступ к управлению. Но все это, конечно, лишь мои догадки, которые еще предстоит проверить. В любом случае повлиять на это я сейчас никак не могу, а значит, нужно думать о делах насущных.

— Кстати, а есть ли тут микроскоп? — пробормотал я себе под нос и, довольный собой, продолжил шагать вперед.

Через пять минут все уже позабыли о моем странном поведении, так как на пути стали появляться деревья незнакомого биома. Направление мы выбрали случайно, так как меня заверили, что рано или поздно мы в любом случае выйдем на дорогу. Поэтому снова придется пробираться через лес, только теперь чужой и неизведанный.

В отличие от Беловодья, где растут могучие исполины, эти деревья с очень тонким стволом, который я могу обхватить рукой. Больше всего они напоминали бамбук, но с мелкими шарообразными листьями наверху. По аналогии с Беловодьем, местная флора и фауна необязательно совпадает с тем, что имеется на родной планете проживающего вида. Я не помню, чтобы на Земле росли такие деревья и бегали всякие огнегривы.

— Мы уже на территории йортов, — вдруг решил сообщить и так очевидное Кирим.

Но это словно послужило для меня сигналом, и я хлопнул по ключу замыкающего контакты щита. В ответ на мои действия в воздухе развернулась голубоватая преграда, а значит, как я и предполагал, он работал. Нужно было видеть лица парней, когда они также в этом убедились, — радости не было предела. И мои причуды окончательно испарились из их голов. А вот Кирим пыхтел, продолжая перебирать короткими ножками, и выглядел кисло.

— Кирим, ты чего такой унылый? — с улыбкой спросил я, ожидая, что именно я виновник его кислой физиономии.

Но причина такого состояния оказалась куда банальнее. Он обреченно вздохнул и так же обреченно ответил:

— Эх, знал бы я, что ты не простой чародей, Дамитар. Столько прибыли упущено…

Кому что, а этому прибыль подавай.

— Ничего, Кирим, — хлопнул я его по плечу, — если йорты нас не убьют, то прибыль будет.

Кирим испуганно посмотрел на меня, но ничего не ответил. Из его и Воледара рассказов я понял, что йорты находятся приблизительно на том же уровне развития, что и люди. Да и вообще для меня было откровением, что все цивилизации вокруг Беловодья имеют тот же технологический уровень. Что в свете моих размышлений наталкивает на странные мысли о контроле за технологиями.

Но именно поэтому в землях йортов можно встретить разбойников, промышляющих на дорогах, как и в Беловодье. Да и обычные члены общества могут позариться на такую легкую добычу, — мы-то, по их мнению, беззащитны без чар. И для охраны караванов из других зон обитания всегда нанимают вояк из местных.

Поэтому я и взял с собой всего четыре воя. От мелкой шайки отбиться сможем, если не напугаем раньше, чем бой начнется. А вот от хорошо организованной засады и весь десяток с чародинами не поможет.

— Слушай, Кирим, — решил я задать вопрос, — а чего ты согласился идти со мной? Судя по твоим и Воледара рассказам, это небезопасно.

— Дочка, — коротко ответил он и после секунд десяти молчания добавил: — Она самое дорогое, что у меня есть. И лучше я погибну, пытаясь добыть нам еды, чем буду смотреть, как она мучается от голода или