Варлорд. Политика войны - Николай Соболев

и строящихся, и оценил, что они грамотно фланкируют и прикрывают друг друга, а широкие парковки идеально подходят для установки зенитных батарей. Прорваться через такой заслон, если кому вдруг придет в голову такая дурацкая идея, будет весьма непросто.

В соседней с Андорра-ла Велла деревушке Энголастес шли занятия в «школе молодых командиров», которые вел сам Нестор Иванович — после октябрьского поражения левых его на всякий случай вывезли с семьей в Андорру. Там же достраивали горный туберкулезный санаторий, в котором временно и разместилась школа. Кроме Махно преподавали несколько французов, пара испанцев, воевавших с Джонни в Парагвае и еще несколько военспецов из разных стран. Их ученики, тридцать или сорок человек, тоже представляли небольшой интернационал — испанцы, мексиканцы, французы, аргентинцы и даже один югослав.

Обсудив с Махно потребности школы и пообещав как можно быстрее их удовлетворить, Ося отправился на ближайший аэродром под Урхелем, откуда вылетел в Барселону.

В Оспитальет, главном хабе недавно переименованной авиакомпании «Астурия-Каталония», ждали вылета несколько самолетов — от старых «боингов» внутренних линий до новеньких DC-2, работавших на рейсах в Лондон, Амстердам, Рим и дальше. Все самолеты щеголяли красно-желтыми ливреями в цветах Каталонии с золотым крестом Астурии на синем киле. Уже сейчас флот насчитывал пятьдесят единиц, а Ося знал план развития и закупок, по которому за полтора года численность удвоится. Нет, пассажиропоток так быстро не вырастет, но если из самолетов вынуть кресла, установить бомбовые люки и держатели… Тем более, что закупки прицелов Norden Mark XV шли уже более года, с самого начала производства, а на складах авиакомпании потихоньку накапливали комплекты для переоборудования лайнеров в бомбардировщики.

— Сучье вымя, опять этот урод чудит! — заорал при встрече Марченко, глядя куда-то Осе за спину.

Ося обернулся — на посадку заходила желтая «аэрокобра», причем так, что екнуло сердце: сейчас точно размажется о полосу! Но нет, колеса мягко коснулись бетона, самолет даже не подпрыгнул и с визгом вырулил на стоянку. Винт еще не докрутился, а из кабины выскочил плотный мужичок в галифе и кожаной куртке на меху, с широкой мордой, едва влезавшей в кожаный шлем, и окурком сигары в уголке рта.

— Он что, курит в самолете? — охренел Ося.

— Да он где угодно курит! — в сердцах сплюнул Сева. — Его даже били, все без толку. Редкий козел, но летчик от бога!

Редкий козел тем временем дотопал до них короткими ногами, мгновенно распознал в Осе соотечественника и сунул ему свою лапу:

— Американец? Наконец-то еще один! Я Билл Келсо, друзья зовут меня Дикий Билл. Пошли, тяпнем вискаря за знакомство, я угощаю!

С большим трудом отвязавшись от Билла, Ося добрался до ангаров авиазавода, где по стоящим в рядок синим самолетам лазали словно муравьи пять или шесть щуплых фигурок в зеленых кителях с поперечными погончиками. При ближайшем рассмотрении офицеры оказались японцами, невысокими, раскосыми и через одного кривоногими.

Все время улыбаясь и ежесекундно кланяясь, они выспрашивали у инженеров и пилотов Bell Aviones характеристики самолетов и особенности управления.

Белл, в таких же, как у разгильдяя Келсо галифе и кожаной куртке, довольно тер щетину на втором подбородке: заказы, заказы!

— Что у вас с заводскими комплектами?

— Начали производство убираемых шасси и пулеметных установок вместо концевых бензобаков в крыльях…

— Дальность не упадет?

— Дальность и так избыточна, самолет может держаться в воздухе четыре с половиной часа и слетать отсюда до Лиссабона и обратно, но какой пилот столько выдержит в бою?

— Радиостанции?

— С ними по плану, а вот двигатели отстают, половина от намеченного…

— Понял, накручу хвосты «элисонам».

Японцы закончили осмотр, выстроились в шеренгу, хором поклонились и уехали на одной машине.

— Думаете, купят?

— Как минимум образцы для испытаний, не они первые. Как всемирная выставка в октябре закончилась, так и пошло.

— А кто еще?

— Франция, Англия, Советы, еще китайцы ходили вокруг да около, но пока не решились.

— Итальянцев не было?

— Игнорируют, — саркастически улыбнулся Белл. — Дескать, сами с усами и самолеты не хуже. Но это до первого столкновения, потом пожалеют.

В Оспитальет все работало если не как часы, то близко, лишь случайности, неизбежные в любом большом деле, немного тормозили процесс. Бетонировали полосы и рулежные дорожки, обслуживали рейсовые самолеты, строили новые склады и цеха, жилье и школы. Просто для порядка Ося зашел поглядеть на участок, где готовили наборы из прокладок и мастик — хорошо герметизированный самолет прибавлял в скорости километров двадцать минимум. Как рассчитывал Джонни, за май–июнь 1936 года можно будет разом модернизировать весь парк боевых машин, воздушных и наземных, и получить качественное превосходство над противником, но для всех вокруг комплекты апгрейда именовались «запчастями» и «опциями».

По дороге на завод «Испано-Сюизы» автомобиль Оси уперся в толпу под черно-красными флагами, которые он поначалу принял за анархистские. Но пригляделся — на черном поле выделялись красные пучок стрел и две дуги ярма.

— Фалангисты… — сквозь зубы подтвердил водитель.

Дул теплый ветер с юга, развевались полотнища, сотни людей в синих рубашках заполняли перекресток проспекта Сан-Хуан и улицы Кортесов и хором пели «Лицом к солнцу». Молодые люди, студенты, служащие, все те, кого коммунисты называли «мелкая буржуазия» и кому по душе пришлись призывы Хосе Антонио Примо де Риверы…

— Страну разъедают марксистская чума, масонство и продажность политиков!

— В тотальном государстве не будет места парламентским играм!

— Порядок и справедливость через синдикаты рабочих и предпринимателей!

— Восстановить величие Испании!

— Слабое правительство ведет нас в пропасть, только Фаланга с культом силы и единства может привести к спасению, к национальной революции!

Водитель молча слушал, опустив подбородок на сложенные на руле руки и отреагировал только после пассажа об искоренении сепаратизма.

— Отчаянные ребята.

— Почему?

— Агитировать против сепаратизма именно здесь… — водитель показал на ступени памятника каталонскому националисту доктору Роберту, покрутил головой и резюмировал: — Сейчас их будут бить. И не только анархисты, но и просто барселонцы.

Полицейские кордоны еще сдерживали напирающую из улиц и переулков враждебную массу, но тут оратор, стоя прямо под скульптурой крестьянина с серпом, заорал:

— ¡España Una, Grande y Libre!

И вся площадь метнула прямые руки вперед и вверх:

— ¡Arriba España! *

Синие рубашки, галифе, краги и портупеи — Ося зажмурился, чтобы отогнать наваждение, настолько это было похоже на немецких штурмовиков из кинохроники… Чувствуя, как на загривке поднимается шерсть, он скомандовал:

— Разворачивайся,