Вернуться затемно - Ольга Рог

— От осинки не родятся апельсинки, — убираю невидимую нитку с пиджака, прихлопнув следом. — Сегодня!

Шла не оборачиваясь. Жаль было только мальчишку. Любовь папочки такая токсичная… Не задохнуться бы от его «заботы».

Глава 16

— Туманов, на выход!

«Ну, вот! А скоро кашу должны принести!» — зло смотрю на конвоира и живот свело от голода. Плетусь за сопровождением. Чет на меня даже кандалы не нацепили. Хм. В кабинете следователя суют бумажку расписаться, что я претензий к персоналу заведения не имею и «сервис» был на высшем уровне.

— Свободен! — не объясняет о происходящем ровным счетом ничего.

— Совсем? Могу домой идти? — уточняю на всякий. Вдруг он меня пристрелить решил при побеге.

— Пострадавший забрал заявление, — цедит, уперев глаза в бумажки. — В следующий раз может так не повезти…

Не спорю. Как говориться: от сумы и от тюрьмы не зарекайся. Не следует считать себя неуязвимым. Нет такой гарантии, ни у кого.

Больше всего мои глаза радуются не солнцу и голубому небу. Напротив изолятора стоит белая камри и подруга дней моих суровых — Лилия, облокотившись, скрестив ноги и подняв лицо легкому ветерку, ловит дзен.

Я же ловлю эстетический оргазм от вида моей девочки. Не хотел бы к ней прикасаться после грязи, но Серебрякова все решает разом.

—Игорь! — раскинув руки-крылья, несется на меня вихрем.

Поймал! Клокочет где-то в груди моторчик, отбивая в уши чечетку. Губы, о которых столько мечтал, целую жадно. Пью, терзаю, не в силах остановиться. Вкусная! Какая же ты сладкая! Рехнуться можно, от накативших чувств. Стискиваю ее. Вжимаю в себя.

— Что же ты делаешь, ненормальная? — хриплю, покрываясь мурашками от тонких пальчиков на затылке.

— Поехали, — тянет к машине за руку.

Ни черта не соображаю уже. Куда поехали? У Лильки есть права? Но я, как пес, долго ждущий свою хозяйку, иду, куда позовет, куда скажет. Готов выполнить любую команду.

— Держи! — отдает мне в руки бумажный пакет, от которого обалденно пахнет едой.

М-м-м-м. Даже не стону, а рычу голодным тигрой, накинувшимся на добычу. Три бургера проглотил — не заметил. Открываю бутылку воды и заливаю сверху.

— Женюсь на тебе, Серебрякова! — комкаю довольно пакет и по привычке зашвыриваю назад.

Лилька заливисто смеется. Ее смех колокольчиком звенит в ушах. Я еще могу отсидеть сутки. Повторите мне этот момент снова! По радио поет группа «Руки вверх»: а он тебя целует, говорит, что любит… Мы подпеваем в два голоса, врубив на всю катушку. Никогда не чувствовал себя таким счастливым. Все она…

— Зайдешь ко мне? — замираю, ожидая ответа, когда Лиля вручает мне мою сумку, которая в школе осталась.

Нашарив ключи, боюсь поднять глаза. Я дурак, да? Она же не шалава какая, которых я снимал в барах и тащил к себе. Боюсь обидеть или сделать что-то не так.

— Давай, посмотрим твою берлогу, — а улыбка такая светлая и нежная.

Впервые насилую себе мозг сомнениями. Это называется совесть — доселе невиданная вещь. Вдруг, ей у меня не понравится? Когда у тебя все пылью заросло… Ну, зачем ей видеть мой бомжатник? Чудом здесь тараканы не бегают по потолку. Я даже знаю почему! Пожрать у меня никогда не водится. Все больше в школьной столовой травлюсь или в забегаловках. Чай где-то должен быть на полке. Старик любит чифирить и грызть сахар.

Не хочу, чтобы Лиля сидела на этом диване! Вытраханное мягкое изделие завтра же оттащим с пацанами на помойку.

— Так и живу, — беспомощно машу рукой, показывая срачельник. — Чаю будешь? — подталкиваю на кухню.

Лиля не морщит нос, не капризничает. Делает большой глоток из чашки и облизывает губы. Туман, держаться! Нехрен на нее пялиться. Под предлогом «в душ», захватываю чистые шмотки и закрываю в ванной дверь. Рука сама ложиться младшего успокоить. Кровь будоражит, что Лиля рядом. Даже сквозь стены чувствую ее запах. Чуть не рухнул. Так накрыло от одной этой мысли о близости с ней. Выравниваю дыхалку. Врубаю совсем холодную воду. Немного полегчало.

«А где?» — сердце биться перестало, когда на кухне девочки своей не нахожу. Залетаю в единственную комнату. Фух! — прислонился к косяку. Лилька, набрав в тазик воды, моет окно, мурлыча мелодию и виляет бедрами, размахивая тряпкой. Это самое эротичное, что я видел! Стрипухи так не заводят, как Серебрякова с грязной тряпкой.

— Эй! Ты — гостья! — пытаюсь ее стащить и отобрать мокрый лоскут.

Девочка, не удержавшись, шлепается задницей на подоконник. Я оказываюсь между разведенных ног. Вот это испытание! Нервы-то не железные! Хватаю под бедра и тяну на себя. По глазам вижу, что не боится. Неужели у нее было уже с кем-то? — царапает ревность внутри.

— О чем думаешь? — улавливает мои мучения.

— У тебя был секс?

— Все мысли ниже пояса! — Серебрякова закатывает глаза и фыркает, пытаясь отпихнуть.

— Скажи! Вопрос простой! — держу фиксацию, не давая вырваться из захвата и отвернуться.

— В этой жизни не было, — серебро чистым всполохом.

Она вообще сложная. Ставлю ключевым «не было» и выдыхаю свободней. Бабы для меня раньше ничего не значили. Использовал, чтобы снять напряжение. Высокий рост добавлял возраст, а опыт приходил соизмеримо моим запросам. Свое «хочу» привык реализовывать. Только сейчас пора стопорить! Моя красавица достойна лучшего.

— Как тебе удалось меня вытащить? Петровский где-то в лесу голый привязан над муравейником? — перевожу нас в другое русло.

— Не угадал! — хитро щуриться. — Шантаж папеньки.

— О-о-о! Да, ты страшная женщина! Как теперь жить с ним будешь?

— Мы ушли из дома с мамой, квартиру теперь снимаем, — повела плечом, словно ей неприятно говорить.

Очень полезная информация! Малышка вышла из поля зрения Валета. Стоп! Это из-за меня?! — испытываю шок. Диво дивное! Лилька пошла против отца ради меня! Кладу голову ей на плечо и глотаю ком разбушевавшихся эмоций. У меня нет слов. Разве могут слова передать, что сейчас твориться внутри? Ее ладошки греют спину. Так и замерли в связке.

— Моя тачка у школы. Подбросишь? — делаю над собой усилие, чтобы отлипнуть.

Глава 17

Людмила Серебрякова

Говорят, чтобы отпустило — нужно сесть и написать все на листе бумаги. Бумага терпит, перо пишет.

Виктор пытался звонить, о чем-то договариваться. Моя Лилька, вздыхая, передавала