Меченый. Том 5. Линия разлома - Андрей Николаевич Савинков

— Мы закончили, товарищ подполковник!

— Все сошлось?

— Триста тридцать пять ящиков по пятнадцать брикетов в каждом, — бодро отрапортовал боец. Грузовики по очереди завелись и, развернувшись на пятачке, потянулись в обратную сторону.

— Никто не пытался ничего наковырять? Дураков у меня в группе нет?

— Обижаете, тов. подполковник, — сидящий на водительском месте сержант только отрицательно мотнул головой.

— Я надеюсь… Вернёмся в расположение, все равно все пойдем сдавать анализы, как положено.

Последние полтора года история со сдачей анализов в армии стала на удивление регулярной. Сначала никто не мог понять, отчего это родное правительство так здоровьем бойцов озаботилось, а потом часть солдат начало куда-то пропадать. Логическая цепочка выстроилась очень быстро: пропадали именно те солдаты, которые любили развлечься наркотой. Куда именно их переводили, никто точно не знал, и оттого вся ситуация обретала еще более устрашающий флер.

Безлунная ночь, когда небо затянуто тучами, — идеальное время для темных дел. Партия дурмана была оперативно погружена в транспортный самолет, где солдатские сапоги гулко бухали каблуками по металлическому полу и пахло авиационным топливом и почем-то кожей. Очень долгий полет через полмира — если вдуматься — был практически мгновенным. По сравнению с путешествием на ослах он прошел совершенно скучно. Лишь вибрацию винтов и вдруг — влажное, сладковатое тепло тропического острова. Куба встретила героин запахом табака и морской соли.

— Корчагин! Рад тебя видеть! — На аэродроме под Гаваной афганский дурман встречал сам Рауль Кастро. Подполковника первый раз немного покоробило, что такими сомнительными делишками занимается родной брат самого Фиделя, но потом ему объяснили, что это было такое себе семейное разделение обязанностей. Младший брат отвечал за «силовой блок», ну и от дополнительного финансирования тоже никто отказываться не стал бы.

— Добрый вечер, команданте. Или утро, я с этим перелетом совсем потерялся во времени.

— Вечер-утро, какая разница. Все в порядке? Проблем не было?

— Все отлично!

— Ну тогда пойдем выпьем и обсудим кое-какие моменты, есть пара интересных мыслей для твоего начальства…

Большой, залитый ярким светом ангар около пальмового берега. Мелодичная испанская речь, резко контрастирующая с лающими интонациями афганцев. Рабочие в масках резали плёнку, дробили слежавшиеся кирпичи, наполняя воздух снегопадом микроскопических искр. Наркотик делили, перебирали, взвешивали на модных электронных весах, способных «видеть» даже доли грамма. Часть героиновых кирпичей растворилась в бутылках рома; часть — спряталась в бочках с рыбой; часть «разбежалось» по пакетам с кофе… И при этом все части оказались немного разбавлены — первый раз, но совсем не последний — кофеином и бог знает чем еще, добавляя веса продукту и повышая маржинальность всего дела.

Тревожное путешествие через волнующиеся волны Флоридского пролива — ревущие моторы быстроходной лодки и лязг тайного люка в днище, прикрытого наваленной сверху кучей рыбы. Удачная пробежка мимо внимательных — а может, и не столь внимательных, американские граждане любят деньги не меньше афганских — пограничников и десант на отдаленном, заваленном гниющими водорослями пляже. Именно густым йодистым запахом встретила героин земля свободы и демократии.

— Сколько здесь?

— Двести, как и договаривались. — а теперь вокруг того, что когда-то было маком, пошел разговор на английском. На «южном» акценте, правда, весьма далеком от норм оксфордского словаря. — Деньги привез?

— Десять миллионов. Считать будешь? — Послышался звук открываемой молнии на сумке.

— Поверю на слово. — Десять миллионов долларов — это приличный объем наличности, тем более что подобного рода дельцы предпочитали сотням двадцатки и полтинники. Десять тысяч долларов за килограмм на улице из-за известных рисков превращались в сто пятьдесят-двести тысяч. Ну, теоретически превращались; на практике часть конфисковывалась полицией, часть воровалась, часть проходила как «невозвратные займы». Впрочем, назвать это дело неприбыльным не рискнул бы, наверное, ни один скупердяй. — Если там не хватит, я просто следующую партию привезу не тебе, а Марсело. Он давно пытается наладить со мной контакт…

— К черту этого мексиканца! Давно стоило бы его пристрелить…

Дальше разделенный на еще более мелкие партии дурман поехал по различным адресам на побережье Мексиканского залива. Тут всегда жили веселые люди, знавшие толк в развлечениях и быстрой жизни. До последнего времени главным местным наркотиком был поставляемый из Колумбии кокаин, а вот теперь продукция далекого Афганистана потихоньку начала составлять ему конкуренцию.

Путь по затерянной в американской глубинке дороге неожиданно оказался прерван самым грубым образом. Машину мелкого «одноразового» курьера прошила очередь автоматической винтовки. Пара пуль попали в водителя, мгновенно отправив того на встречу с чертями в аду; еще пара кусочков свинца прошило насквозь сумки с товаром.

— Черт побери, придется перепаковывать. Марсело будет недоволен! — На смеси английского и хрен-пойми-какого выматерился бандит, заглянув внутрь съехавшей в кювет машины.

— Похер, все равно бодяжить его будут, никто точкам чистый товар продавать не станет, хватай сумки и поехали.

Так героин на американской земле еще раз поменял — обогревшись к тому же человеческой кровью — владельца. Сколько их таких уже было всего за полгода? Майами встретил партию долгожданного дурмана влажным светом неона и настойчивой музыкой кондиционеров. В безымянном гараже его снова взвешивали, снова смешивали — теперь с глюкозой, молочной пудрой и ещё одной горстью мечты.

Потом — «ювелирные» весы-стограммовки, порционные «капы» и упаковки со смешными мультичеловечками на наклейках: маркетинг у улицы свой.

— Почем ширево? — Молодой, но уже «опытный» гангстер с непременно подпущенными на середину задницы штанами, толстой «золотой» цепью на груди и заткнутым за пояс пистолетом. Он держал всего пару углов на выезде из «даунтауна», но апломба там хватало на небольшой наркокартель.

— Двадцать за грамм, если возьмешь сразу полсотни доз.

— Че так дорого? У пуэрториканцев кокс по десятке идет!

— Ну и вали к ним, придурок, черномазый, — торговаться с мелкими дилерами оптовики совершенно точно не собирались.

— Ладно-ладно, я возьму полсотни. Вот бабло…

Пакетик с дозой — его перед тем, как толкать на улице, разбодяжили еще раз, доведя концентрацию до совсем уж неприличных цифр — лежит в кармане худи 12-летнего подростка. Он ничем не рискует: даже если его возьмут полицейские, то не посадят; в худшем случае придется немного поплакать и попросить прощения. Дурман уже готов стать теплом под кожей, взрывом серотонина, блуждающими искрами за закрытыми веками. Город шумит — полицейские сирены, лай собак,