Жена на полгода - Ольга Иконникова

Услышав, что я не сержусь на него, он просиял.

— Вы в Монтерси впервые? Должно быть, приехали на нашу ярмарку, которая славится по всей Велансии? Тогда вам будет на что посмотреть. Уже завтра на площади установят огромную ель, на реке откроют катание с горы, а на набережной будут проходить спектакли бродячих театров. Иногда в Монтерси приезжает даже сам его величество! Правда, не в этот раз, — добавил он с заметным сожалением.

— Монтерси ваша родина, месье Томази? — спросила я, хотя уже знала, что это не так.

Он предложил мне зайти в магазин, торгующий сладостями — там тоже можно было выпить чаю, — и я не отказалась. Признаться, я уже изрядно замерзла, и с радостью вернулась бы в дом мадам Преваль, но сделать это, не попытавшись завести с новым знакомым разговор на нужную тему, было немыслимо.

Мы сели за столик у окна, и нам подали душистый мятный чай и вазочку с конфетами.

— Нет, я родился не здесь. Да и сейчас я живу не в Монтерси, а в замке маркиза Ренуара, что в нескольких лье от города. Может быть, вы видели его шпили с площади.

— В замке? - я изобразила должную степень удивления. — Вы там служите?

— Там служит моя матушка, — пояснил Томази. — Сам же я учусь в университете в Велансе, а сейчас приехал сюда на каникулы.

— О, в университете! - на сей раз мой восторг был неподдельным. - И на каком же факультете?

Ах, как бы мне самой хотелось учиться в столице! Но я понимала, что это было невозможно. Хорошее образование в принципе было труднодоступным для девушек, а уж про девушек из небогатых семей и говорить было нечего.

— На факультете права, - не без гордости сказал он. — Не могу сказать, что мечтаю стать законником, но это — достойная профессия, которая позволит мне обеспечивать себя и матушку.

— Как я завидую вам! — я не посчитала нужным этого скрывать, тем более что это позволяло перейти к тому, что меня сейчас волновало. — Если бы у меня была какая-то профессия, устроиться на работу было бы куда проще.

Месье Томази отодвинул в сторону чашку и посмотрел на меня с удивлением:

— Вы ищете работу, мадемуазель Мюссон?

Я подтвердила - да, это именно так. И прибавила:

— Я слышала, что его светлости как раз нужен человек, который смог бы провести перепись книг в библиотеке замка. Уверяю вас, я вполне способна с этим справиться, и если бы вы смогли мне в этом посодействовать, то я была бы вам очень признательна!

Я не была уверена, что рекомендация этого молодого человека хоть что-то значит для маркиза Ренуара, но это было лучше, чем ничего. А в том, что месье Томази должен захотеть мне помочь, я почти не сомневалась. Во-первых, я уже слышала о его добром сердце. А во-вторых, даже моя скромность не мешала мне признавать, что я достаточно красива для того, чтобы мужчины особенно охотно откликались на мои просьбы.

И потому для меня было почти удивительным заметить, как смутился мой собеседник. Я нахмурилась.

— Нет-нет, вы не так поняли мою нерешительность, мадемуазель! Разумеется, я сделаю всё, что будет в моих силах. Просто, боюсь, на его светлость это не окажет никакого воздействия.

— Вот как? — расстроилась я. — И отчего же? Да, у меня нет рекомендательных писем, но, помимо веланского, я знаю еще несколько языков и сумею прочитать, даже очень старые книги. И я ответственна и аккуратна.

— О, мадемуазель, я ничуть не сомневаюсь в ваших талантах, и если бы это зависело только от меня, то вы бы уже могли считать, что приняты на службу. Но дело в том, что вы..., - месье Томази смутился еще больше, и на его щеках запылал такой румянец, что мне стало его жаль. - Вы — женщина, — наконец выдохнул он. — А его светлость полагает, что женщины вообще не должны касаться книг, ибо это не идет ни на пользу книгам, ни на пользу женщинам.

И выпалив это, он виновато опустил голову. И правильно сделал, потому что мой гневный взгляд в этот момент испепелил бы его прямо на этом месте.

11.

От возмущения я не сразу нашла что сказать. Я не могла понять, как взрослый разумный человек может мыслить так однобоко? Да, еще в прошлом веке подобные представления о роли женщин были довольно широко распространены. Но сейчас, когда сам его величество открыл в столице несколько школ для девочек и всячески поощряет распространение образования среди женщин?

И как могла моя сестра влюбиться в такого человека?

— Значит, маркиз полагает, что женщины и книги несовместимы? Что нам не следует давать возможность читать? А может быть, он считает, что нас вовсе надлежит посадить под замок?

Мои ладони сжались в кулаки, и мне пришлось опустить руки под стол. Бедняжка месье Томази, что он мог обо мне подумать?

— Маркиз? — переспросил он. — О, мадемуазель Мюссон, мы с вами, кажется, не поняли друг друга! Я говорил не о маркизе Ренуаре, а о его отце -— герцоге Лефевре. Именно герцог ищет человека для работы в библиотеке!

— Герцог? — растерялась я. — Но при чём тут он? Разве он тоже живет здесь, в замке?

Месье Томази заказал еще чаю и варенье из крыжовника, а потом принялся объяснять:

— Нет, у его светлости — своя резиденция, но время от времени он навещает сына. А недавно он узнал, что в здешней библиотеке должна быть книга, которая нужна ему, чтобы получить ответ на крайне важный вопрос. И поскольку сын его энтузиазма к подобным поискам не разделил, он сам взялся за это дело. Он уже известил прислугу, что прибудет в замок из столицы вместе с сыном и велел подготовить, свои апартаменты, а также найти несколько претендентов для работы в библиотеке.

Я задумалась. Это несколько меняло дело. Старый герцог вполне мог считать, женщин людьми второго сорта. В прежние времена подобный подход считался нормой. И если помощник нужен именно ему самому, то мою кандидатуру он не станет даже рассматривать.