Моя чужая новая жизнь - Anestezya

это всё, чем я могу сейчас себе помочь. Как показывала практика, от решений, принятых на одних эмоциях, потом слишком много последствий. Нам пришлось прерваться когда совсем стемнело. Мало что могло остановить упёртых немцев и уж точно не сумерки, но идти впотьмах по болоту, спотыкаясь о мины, — это конечно был бы верх идиотизма. Уцелевших мужиков согнали до кучи и накрепко связали.

— Майер, Шнайдер остаётесь в карауле, — распорядился Кребс.

Ну, класс. Я покосилась на блондинистого гада, который мирно примостился у костра, ковыряя банку тушёнки. Вряд ли ему сейчас до наших междоусобных разборок. Доев, Шнайдер поднялся и пошёл к ближайшим камышам видимо отлить. И тут я услышала тихое:

— Ох и крепко фрицы осерчали. А только как же они хотели? Безнаказанно топтать и жечь нашу землю?

— Что делать будем, Вася?

— Вести их дальше по минам, а там их наши с танками встретят. Нельзя подвести ребят, кто же им ещё поможет?

Ясно, значит дяденьки костьми лягут, а заманят нас в засаду.

— Тише вы, разпизделись тут при фрице, — мрачно вмешался высокий мужик, подозрительно зыркнув на меня.

— Да этот пацан ни хрена по нашему не понимает, — прошептал другой. — У них по-моему один только и знает русский.

— Всё равно мало ли, — настаивал самый сообразительный.

— Как же неохота помирать, — тоскливо прошептал пожилой дядечка. — Девчат своих сиротами оставляю.

— По-другому не получится, Микола, — вздохнул высокий. — Они же нас всех как тараканов изведут, если мы их не остановим. Пусть мы и погибнем, но доведём их до засады, тогда всё будет не зря.

Мужики притихли, и я услышала, как хлюпает вода под чьими-то сапогами. А, ну да, кореш мой боевой вернулся.

— Молчать! — рявкнул на ничего не понявших мужиков Шнайдер и повернулся ко мне. — А ты чего уши развесил? Можно подумать понимаешь, о чём они тут болтают.

Я молча отсела подальше. Не то сейчас время, чтобы собачиться с этой скотиной, к тому же мне было что обдумать. По всему выходило, что я должна не мешать мужикам, хотя расклад для меня при этом выходит хреновый. Сто процентов даю, что погибну вместе с парнями, но даже если каким-то чудом уцелею, это ещё ничего не значит. Наученная горьким опытом я подозревала, что красноармейцы меня даже слушать не будут — расстреляют и баста. Я представила, как синеглазка и остальные изломанными фигурами под градом пуль падают в эту чёрную жижу. Это единственно правильный исход для моей страны и народа, но мне отчаянно не хотелось их гибели. Я должна придумать что-то. Нельзя сдавать наших, это даже не обсуждается, значит надо перехитрить Вилли, увести его с описной дороги.

Мрачная и невыспавшаяся, утром я поплелась дальше по этому проклятому болоту. Чем дальше идём, тем ближе засада, но поверит ли Винтер непутёвому мальчишке, если я попробую озвучить свой план? Измучившись колебаниями, я наконец решилась:

— Герр лейтенант! — тот обернулся, вопросительно глядя. — Ночью я слышал отсюда какой-то шум. Скорее всего партизаны прячутся не в той стороне, где оставили для нас мины.

— Почему ты не сказал сразу? — нахмурился Винтер.

— Не был уверен, — я кивнула на ветку дерева. — Но сами взгляните.

Как говорится ловкость рук творит чудеса. Пришлось конечно заморочиться с проколом пальца, зато окровавленный бинтик должен сбить с нужного маршрута. Вильгельм подошёл поближе, рассматривая находку, и кивнул Кребсу:

— Что скажешь?

— Сейчас ни в чём нельзя быть уверенным. Винтер, спроси у иванов что в этой стороне?

Фридхельм перевёл, и «иваны» наперебой кинулись убеждать, что партизан в этой стороне быть сто пудово не может — там как раз самая трясина болота. Я с отчаянием понимала, что моя афера может сейчас и не прокатить.

— А это что? — я помнила, что на болотах всегда есть устойчивые тропки, и лучше рискнуть так, чем подорваться на мине. — Здесь явные следы от сапог. Кто-то явно ходит по этой тропинке.

— Говорят вам, там опасно, — всё ещё пытался доказать мужик. — Сгинете, и следов не останется.

Винтер с сомнением смотрел то на него, то на меня, и я пошла ва-банк.

— Разрешите проверить что там.

Такого энтузиазма Вилли наверное ещё никогда не наблюдал у трусоватого Карла. Поколебавшись, он всё же кивнул:

— Иди. Шнайдер ты тоже.

Стараясь придерживаться истоптанной тропы, я осторожно шагала вперёд, а сама обмирала от страха и неопределённости. Ну вот прогуляюсь я по этому болотцу, а дальше? А если Винтер всё равно решит следовать за русскими проводниками? Та-а-ак, а что это маячит у тех деревьев? Очень похоже на более-менее твёрдую землю. Значит если доберусь туда, может, они убедятся, что лучше идти более безопасной дорогой. Прыгая как лягушка с кочки на кочку, я обогнала Шнайдера и убедилась, что конец болота мне не померещился. Сделав очередной шаг, я вместо твердой земли ощутила хлюпающую жижу. Дернув ногой, я лишь увязла глубже.

— Майер, не стой столбом! — рявкнул позади Шнайдер. — Пока по уши не провалился, выбирайся на землю!

Легко сказать — я безуспешно шевелила конечностями, но к ногам словно привязали гири. Медленно, но верно меня тянуло вниз — я стояла уже провалившись практически по колено. Словно через вату я слышала за спиной встревоженные крики:

— Карл! Пустите меня! Шнайдер, вытащи его!

— Мне нужно как-то подобраться к нему, мальчишка слишком далеко ушёл вперёд.

— Карл, слышишь, стой спокойно! Не делай резких движений, мы тебя вытащим.

Легко сказать стой спокойно — паника побуждала рваться всеми силами, но я добилась лишь того, что провалилась по пояс. Как же я ошибалась, полагая, что боюсь умереть от пули. Это хотя бы быстро, а сейчас меня ждёт медленное утопление в этой мерзостной жиже. В памяти сразу вспыли незабвенные кадры из «А зори здесь тихие…» Ну всё, видать, помереть мне сегодня по судьбе написано. Так или иначе. Повернувшись, я увидела, как Шнайдер балансирует на грани безопасной тропы, потихоньку идёт ко мне. Что-то я сомневаюсь, что он будет рисковать, спасая своего заклятого врага, но мне хотелось, чтобы синеглазка и ребята выбрались отсюда.

— Видишь, вон там за кочками землю? Оттуда по-любому безопаснее идти дальше.

— Хватит тут сопли разводить, сам ответишь лейтенанту, какого хера тебя сюда понесло, — Шнайдер растянулся на кочке и