Паргелион - Аня Тормент

Дара приподнялась на локтях и постаралась сесть. Лиза поддержала её.

— Я смотрю, облачаться в пижаму ты не приучена? — спросила она, глядя на куртку и уделанные грязью штаны, в которых Дара улеглась в постель. Та только хмыкнула. Лиза помогла девочке снять верхнюю одежду, а потом рубашку, пока та не осталась в коротких хлопковых шортах. Лиза критически осмотрела её белую кожу с голубыми прожилками.

— Однако же, какая ты худая. Куда только вся еда девается? Покажи, где болит.

Даро потрогала живот слева пониже рёбер.

— Наверное, это Риен. Ты вся в синяках, как будто тебя жёстко били. Хотя так и было. Сама видела?

— Чего там смотреть.

— Давай. Я принесла тебе кое-какие мази от Гессы, они любого на ноги поднимут через несколько дней.

Лиза принялась интенсивно растирать тело девочки какой-то вонючей мазью. Ощущения, впрочем, были приятные. Сразу стало теплее, и как будто боль снизилась. И руки у подруги были приятные.

Лиза натянула на девочку чистую рубашку и уложила обратно в кровать. Поднесла к губам лекарство, которое мягко обожгло горло. Хотя, запах, конечно, тоже был не очень.

— Это поднимет тебя на ноги. Не завтра, так…

Лиза ещё раз критически осмотрела Дару.

— Губы тебе бы тоже не помешало смазать для заживления. — Она прикоснулась пальцем к запёкшейся крови. — Завтра придумаю.

— Спасибо тебе.

— А теперь спи. Поговорим, когда придёшь в себя. Только знаешь… я скажу кое-что сейчас. Прости меня.

— За что?

— Я должна была продолжить состязание. Но мне стало больно и страшно. Вот и всё. И я скинула это на тебя.

— Не стоит, — ответила Дара уже в полусне.

— И ещё кое-что.

— Да?

— Леста умерла.

— О… Когда?

— Ещё вчера. Завтра похороны. Но тебе не обязательно идти.

— Ладно. Только… ты как? Я знаю, вы с ней…

— Ничего. — Лицо Лизы, освещённое светом ламп, стало бледным и отрешённым. Глаза безразлично смотрели в стену. — Я уже давно с этим смирилась.

Она встала и, поправив одеяло, полушепотом добавила:

— Ты лучше поспи. Я посижу с тобой. Вон там, за столом. Так, на случай, если тебе что-то будет нужно.

— Спасибо, Лиза.

Последнее, о чем подумала Дара, прежде чем погрузиться в полузабытье, было то, почему за весь день ни разу не объявилась М3.

* * *

Айвис аккуратно прикрыл дверь лаборатории и шагнул внутрь. Вопреки его ожиданиям, внутри было светло, хотя генераторы в последнее время барахлили. И пусто — но это как раз не стало для него сюрпризом. После вчерашних событий все, кроме охранной смены, отсиживались по комнатам, поодиночке или вместе, или жались в кучки в Раю, глотая кислый ягодный пунш. Большинство из них, даже будучи очень юными, немало успели повидать. Многих из них преследовали, многие не раз чувствовали кровь на своих разбитых губах или руках. Или того хуже — кого-то пытали, стараясь искалечить. Жестокость — вот что они видели. Но того, что случилось вчера, никто из них не ожидал. К смертям они привыкли, но это повергло их в шок. Нужно дать им прийти в себя.

Айвис увидел лежащего на столе полуразобранного андроида. Прекрасное лицо было мертво, в приоткрытых глазах — пустота. Можно ли оживить то, что уже умерло?

— Это вы, Айвис?

Он машинально огляделся, впрочем, сразу же узнав голос.

— Вам сложно разговаривать с кем-то, не обладающим конкретной физической оболочкой?

— Нет, Медея. Мне уже доводилось это делать — правда, много лет назад.

— Предположу, что с тех пор мир претерпел значительные изменения?

— Это ещё мягко сказано. А вы? Можно ли мне спросить, сколько вам лет? Когда вас создали?

— Совсем недавно — двести пятьдесят семь лет тому назад. Этот гексаэдр — моя вторая оболочка.

— Что ж, тогда вы и сами должны помнить, каким мир был раньше. А этому андроиду? Сколько ему… ей лет? Это возможно установить?

— Да, тем более что на ней есть маркировка — 653 год.

— Значит, ей около двухсот. И сколько, по-вашему, она… спит?

— Вы подобрали верное слово. Предполагаю — около ста лет, может быть, меньше. Но кибер-ядро всё ещё живо. Полагаю, мы сможем пробудить её.

— Сколько же в потенциале способно прожить кибер-ядро?

— Невозможно предсказать. При условии, что ничто — или никто — не перекроет ему питания, в потенциале — вечно. Если хотите, можете посмотреть на него — просто прикоснитесь к продолговатой выемке на её груди.

— Что ж, я… — Айвис протянул руку и, слегка прикоснувшись холодной искусственной кожи, с трепетом увидел то, что скрывалось внутри. Вот оно — чудесное, пылающее, неугасимое сердце. Оно переливалось, оно жило и дышало. Вечная потенция, вечная сила. Айвис долго смотрел на него.

— Пожалуй, это лучшее, что создал человек. Вам так не кажется? — Он протянул руку и чуть надавил на продолговатую выемку. Ядро скрылось.

— Пожалуй. Могу ли я думать иначе, когда обладаю таким же ядром?

— Вы знаете, кто его создал? Я имею в виду, создал самое первое кибер-ядро?

— Знаю. Это был эксцентричный учёный по имени Грегори Рутковски и его помощник Мэлвин. Фамилия неизвестна. Об этом есть записи в общем информационном фонде.

— Да, кажется, я вспомнил это имя. Как вы считаете, что им двигало?

Медея задумалась.

— Мечта о бессмертии? Не столько тела, сколько разума. Однако, я думаю, вы пришли поговорить не о высоте человеческой мысли.

— Нет. Я пришёл поговорить о девочке.

— Это было предсказуемо, потому я ждала вас.

Айвис увидел, где располагалась М3: замигали лампочки.

— Тогда я спрошу прямо — в потенциале девочка способна открывать и закрывать воронки, управляя ими по своему желанию? Или произошедшее вчера — стечение обстоятельств?

— Случайностей не бывает. Уж кто-кто, а вы должны это знать. И, вероятно, вы помогли этим обстоятельствам быть. Вы прекрасно знали, что находится наверху башни, когда принимали решение проводить там игрища.

Никак не ответив на этот очевидный выпад, Айвис продолжил:

— Она способна в потенциале запустить Паргелион?

Медея долго молчала. И, когда Айвис стал уже сомневаться, присутствует ли она здесь до сих пор, ответила:

— Я не знаю. Она ведь та, кто есть, кем желает быть. Об этом лучше спросить её саму.

— Это не ответ на мой вопрос. — Голос Айвиса стал жёстче.

— А я и не обещала ответов.

Молчание.

— Постойте, — окликнула Медея уже собиравшегося уйти Айвиса. — Что вы от неё хотели бы?

— Чтобы она помогла нам контролировать воронки. Чтобы помогла запустить Паргелион.

— Но — зачем?

— Воронки — это лекарство. И оно