Великая река - Токацин

на водосточные желоба, проложенные вдоль улиц, на пустые бочки, вкопанные в землю у каждого высокого дома, на стены из красного и зачернённого кирпича… Кажется, в этот город большая вода заглядывала не раз в год, а гораздо чаще. Но сейчас и сюда пришла засуха.

Фрисс высыпал на ладонь два десятка тройных шипов и придирчиво осмотрел их. Можно было купить и больше, тут они дёшевы… а можно было бы и самому надрать с приграничных кустов и обжечь на костре, но Речник думал, что жителям это не понравится. Так или иначе, рыболовных крючков ему хватит надолго, и будет что подарить, когда он вернётся в Фейр. И вот эта странная пряность — тфа, мелкие семена, будто взрывающиеся во рту… До Реки её, как видно, не довозили. Интересно, понравится ли она Гедимину…

В затенённой комнате собралось немало людей — служители даже спровадили на задний двор всех гиен и Фагит, чтобы освободить место. В дальнем углу тихо дребезжали тростниковые струны, иногда сквозь неровный гул голосов пробивалось слово-другое из песни, — там пристроилась кимея, закутанная в белый балахон.

— Уачедзи кинул в него огнём, прямо в лицо, — громко и взволнованно шептал неподалёку молодой Всадник Изумруда, притиснувшись вплотную к товарищу… вернее, товарке — йонгелке в доспехах городской стражи.

— Ха-ай! Кто был там, кто видел? — хмыкнула йонгелка.

— Всё загорелось, и циновки, и камень, — продолжал, не замечая ухмылки, «изумрудник». — А он прошёл сквозь огонь и нанизал нечестивца на мечи. Никто не обратит огонь Кеоса во зло!

— И кто он, что огонь не обжигает его? — сдвинула брови стражница. — Как и они, уачедзи, с голодной тварью внутри?

— Не говори, чего не знаешь, — обиделся Всадник. — У него сгорели брови и волосы, всё лицо стало красным. Вестник из Шингодзи сам видел его тем днём. С ним был ещё чародей-алхимик, такой сильный, что одного уачедзи поймал живым!

— Так кто-то уже допрашивал уачедзи? — оживилась йонгелка. — Что же нам ничего не говорят? Опять твой Орден жаждет забрать все награды?

— Мой Орден защищает ваши жалкие хижины! — вспыхнул «изумрудник». — Всадники говорят — тот уачедзи умер, едва правитель заговорил с ним. Тварь в их телах знает, кто властитель этой земли, она боится разоблачения…

— Ха-ай… Так ты сказал — не ваш Всадник первым распознал уачедзи? — сощурилась стражница. — Странствующий воин, охранник сделал это?

— Вы всегда прячете преступников от нас, а потом смеётесь над нами, — поморщился йонгел-«изумрудник». — Отважный странник распознал нечестивцев, да, но мы преследуем их с того дня и поймали уже многих. А он ушёл из города, он здесь по торговым делам. Думаю, мы узнали бы его… Ха-ай!

Фрисс вздрогнул. Оба воина — и ещё четверо жителей с соседних циновок — смотрели на его обожжённое лицо во все глаза, так пристально, что Речнику захотелось отвернуться. Все зелья Нециса не могли отрастить сожжённые брови и волосы раньше положенного срока, лоб он прикрыл широкой повязкой, как и подобает воину Ти-Нау, но лицо было гладким, как у сармата.

— Гвиса! Воин, распознавший уачедзи! — воскликнул «изумрудник», протискиваясь к Речнику и усаживаясь рядом с ним. Алсаг, которому пришелец прищемил лапу, спросоня зарычал и замахнулся, выпуская когти. «Изумрудник» отшатнулся.

— Потише. Анта спит, — нахмурился Фрисс. — Да, я — Гвиса. Чародей Ксарна в отлучке, я не торгую за него.

Йонгелы переглянулись и обменялись тычками.

— Кимеи поют о твоей отваге и зоркости, — склонил голову Всадник Изумруда. — Странно, что ты — лишь охранник чародея, неудачливого в торговле. Наблюдатель Квези без лишних слов взял бы тебя в отряд.

Фрисс покачал головой и заглянул в опустевшую чашу — Алсаг под шумок запустил в неё язык и заглотил остатки браги. Речник огляделся в поисках служителя с кувшином.

— Я куплю тебе питьё, — «изумрудник» забрал у него чашу и просочился к ряду бочонков — и вскоре вернулся с полной чашей. Речник уловил знакомый запах тополёвого мёда — так и есть, ему налили уланзи. Алсаг тоже унюхал мёд и поставил уши торчком.

— Что ты ешь? — спросил Всадник, глядя на пустое блюдо. Там жалась в угол плошка с солью — Фриссу не нужно было сыпать её на огонь, чтобы распознать куфишу. В закрытом горшке остывал жёлтый айш — как раз настолько, чтобы можно быть посолить его и не отравиться.

— Воину надлежит есть мясо, — покачал головой «изумрудник». — Ламотса, скажи людям — пусть найдут хорошее мясо! Я пойду с тобой.

— Ты там зачем? — хмыкнула стражница. — Опять будешь таращиться на мясо, словно тебе червяков продают?

— Я не таращился, — нахмурился воин, — я проверял. У вас тут, в приграничье, так и жди беды! Не помнишь, как было в прошлый раз?

— Ещё бы не помнить, забери вас всех туман, — Ламотса громко фыркнула. — До сих пор мне в ту лавку заходить стыдно. Где ты, о храбрый воин, углядел демонятину?! У нас в городе не едят демонов, заруби себе на носу!

— Едят, — буркнул «изумрудник». — Вы и не знаете, что вам приносят из леса. Это было мясо демона — ты же его от куманятины не отличишь!

— Когда же вы, Вайнег вас побери, будете заниматься своим делом?! — поморщилась стражница и поднялась на ноги. — Не беспокойся, воин Гвиса. «Изумрудникам» вечно мерещится всякая чушь. Мы найдём тебе вкусной еды.

— Боги вам в помощь, — пробормотал Речник, отпихивая Алсага от чаши. «Демонятина?!» — он покачал головой. «Вот же занесло нас… Алсага я им есть не дам, это само собой, но как бы и до нас с Нецисом не добрались…»

— Хаэй, Гвиса, — прошелестело над головой, и на циновку, не задев кошачий хвост, опустился Нецис. Только глаза сверкали из-под дорожной накидки — затемнённое лицо казалось в полумраке столь же чёрным, как лица йонгелов. Фрисс удивлялся только, как в такой темени «изумрудник» рассмотрел его брови…

— Ксарна, вот твоя еда, — Речник подвинул к нему горшок. Нецис довольно кивнул, выпутываясь из накидки.

— Безнадёжная затея, Гвиса, — очень тихо сказал он, склоняясь над едой. — Я прошёл у северных ворот. Двадцатка Ордена стоит там рядом с десятком местной стражи — и сменяются они каждые два Акена. Где только в городе помещается столько Всадников?!

— Вот как… — Речник тихо присвистнул. — Если бы только стража, ещё куда ни шло… А что ты нашёл в Китаамоши?

— Лавки закрыты, Гвиса, — покачал головой Нецис. — Алхимикам самим мало. Ну и… не ожидал же ты, что в одной из тех лавок мы так просто купим чёрный цветок?!

— Надеялся, — вздохнул Фрисс. — Чем тут только ни торгуют… Знать бы наверняка, что вернёмся, купил бы