Пекло. Дороги - Сергей Анатольевич Панченко

выдавая их передвижения. Бедный Ми-8 получил кучу попаданий, но без него пришлось бы намного тяжелее. Потом разведали проходимые пути и выдвинулись бронированными кулаками окружными дорогами и по полям. И это уже противнику спутало карты. Он изрядно потратил боезапас и не смог оказать достойного сопротивления.

— Из этой бойни мы сделали такой вывод, без неба мы можем продуть войну. Враг слишком дерзок и смел, чтобы надеяться на наше преимущество в бронированных машинах. Короче, двух раненых пилотов после лечения попробуем оставить у себя. Понимаешь, куда я клоню? — Хитро поинтересовался генерал.

Петр на несколько секунд впал в ступор.

— А их начальник в курсе? — Спросил он после паузы.

— Я с ним пообщался. Он такой же упертый вояка, как и я, но мы друг друга поняли. Он хотел взять лишний центр зерна за работу во время боев, но мы сказали, что у нас до зернышка все расписано, а вот архитекторов, как собак нерезаных. Так что, Петр, если ты не передумал…

— Спасибо, Егор Палыч. — Петр активно пожал руку генералу. — Буду обязан вам по гроб жизни.

— По гроб не надо, чем раньше, тем лучше.

— А когда они вылетают, не знаете?

— Завтра, на рассвете.

— Спасибо. — Петр сорвался с места.

Забежал домой с выпученными глазами, напугав супругу.

— Что, снова война? — Испугалась она.

— Лучше. — Ляпнул Петр. — Мы летим в Энгельс, собирайся.

Чтобы убедиться в этом точно, он навестил пилотов и их главный подтвердил слова Борисова, но без особой радости. Ночь прошла бессонно. Петр передумал кучу разных мыслей о том, что им может помешать. С трудом дождался звонка будильника и начал собираться. Через час они с Мариной сидели в пассажирском салоне вертолета на мешках пшеницы с фирменным логотипом «Росрезерва». Рядом с ними находились остальные члены экипажа, не участвующие в управлении вертолетом. Они были при оружии и, наверное, их задачей являлась оборона борта от стрелков снизу.

— Ну, что, все готовы? — Спросил главный, садясь на место пилота. — Таблеток от укачивания у нас нет, пакетиков для блевотины тоже. Крепитесь.

Наверное, это относилось в первую очередь к Петру и Марине.

Заработали двигатели, корпус вертолета содрогнулся от начавшего вращение винта. Обороты росли, пока земля внизу не покачнулась и не начала медленно удаляться.

Глава 25

Илья ждал увидеть аэродром, пусть и пострадавший, но восстановленный. Оказалось, что их везут в поселок за много километров от него. Да и сам он, как оказалось, не функционировал. Весь парк авиации составлял единственный спасенный вертолет Ми-8, переживший пекло в подземных цехах машзавода, где находился на техническом обслуживании. К выжившей летающей технике относились как к кормилице, берегли, но отдыхать особо не давали. Вертолет использовался в коммерческих целях, для обмена по бартеру, для доставки боевых групп в места операций и эвакуации раненых.

Группе новеньких дали пару дней для адаптации, а потом пригласили для разговора с человеком, который пытался понять, кто они такие. Даша пошла первой, рассказала всё о целях своего похода, об отце, который мог подтвердить ее личность. Ей поверили и пообещали устроить связь. Помимо этого она рассказала про Матвея Леонидовича и внука Тимофея, которых могли искать. Ей и в этом случае обещали помочь. С Ильей общались долго. Проверили все его ранения, допытывались, при каких обстоятельствах они были получены. Он рассказал честно, не думая, что это надо утаивать. Илья не умел хитрить, а если бы и попытался, то это могло быть понято и расценено негативно.

— Значит, ты убил человека буквально спустя несколько дней после катастрофы. То есть моральный барьер убийства ты преодолел очень быстро. — Так оценил его рассказ «особист», проводивший беседу.

— Я не собирался никого убивать. Мне было важнее защитить женщин и детей. Но сожалений особых я не испытывал. У меня не было синдрома первой жертвы. Я понимал, что в противном случае нападавшие отнеслись бы к беззащитным людям жестоко. У меня нет желания убивать, если вы об этом. Каждый раз это случалось, когда мы были в обороне и были вынуждены стрелять в людей.

— Верю, охотно верю. — Согласился «особист». — Пока вы будете у нас жить, тебе придется чем-то оплачивать свои условия проживания. У нас случаются стычки с бандами. Хорошо, Волга разлилась, так что на обычной лодке не переплыть. Хоть с этой стороны не надо ждать неприятностей. Так вот, нам нужны умелые бойцы в мобильные отряды. Где жителей деревень защитить, где засаду устроить. Я предлагаю тебе вступить в один такой отряд.

— А у меня есть выбор? — Спросил Илья. — Хотелось бы дожить до весны.

— Доживешь, раз удачливый такой.

— Я хотел бы подумать над вашим предложением.

— Долго думать не получится. Есть вариант разбирать завалы, но там надо гнуть спину с утра до вечера. Все вручную. Тот случай, когда работа делает человека горбатым.

— Все равно мне надо подумать.

— Иди, думай, завтра в это время жду с решением. — «Особист» отпустил Илью.

Даша ждала его на улице. Холодный осенний ветер трепал полы ее бушлата, выданного сегодня утром. Она подняла воротник и приплясывала на месте тонкими ножками, одетыми в неуставные обтягивающие гамаши.

— Чего так долго? — Спросила Даша.

— Спрашивали про убийства, а потом решили, что это мое призвание и предложили до весны поработать в мобильном отряде. — Ответил Илья.

— Серьезно? А вдруг… — Даша не смогла произнести дальше. — Они не могут этого требовать.

— Сказал, что бесплатно кормить тут не станут, надо отработать. И выбор предложил между тяжелой физической работой и мобильным отрядом.

— Конечно работа. Там хоть живой останешься. Не для того мы сюда приехали, чтобы ты погиб и всем планам пришел конец.

— Согласен. Я взял сутки на раздумье. Надо узнать, какие еще варианты есть. — Илья не чувствовал моральной причины воевать за этот перевалочный пункт, пусть и являющийся для этого места источником порядка.

Вечером, когда прошли допрос остальные члены принятой команды, собрались вместе, чтобы узнать, о чем велись разговоры у остальных.

— Меня, как я и ожидал, сразу пригласили работать врачом. — Поделился Семен. — Завтра приступаю. У них полно людей с пневмонией, обморожениями, различными видами запущенных ран.

— Интересно, чем их лечить, если лекарств не будет? — Спросила Эльза.

— Пока лекарства есть, даже анестезия и инструмент. — Поделился Семен информацией, о которой ему сообщили во время беседы.

— А ничего, что ты нейробиолог? — Спросил Рашид.

— Представление обо всем, что делает хирург или ЛОР у меня имеются. Подучусь у остальных, наработаю опыт. Главное, не на передовой, не на строительстве, как у Ильи. Есть смысл стараться.

— А меня хотят