Пекло. Дороги - Сергей Анатольевич Панченко

— Ты скоро станешь отцом второго ребенка, а в тебе еще столько мальчишества. — Марине не хотелось никуда лететь, ничего менять.

Вернее, она не верила в возможность этого и не хотела забивать голову напрасными надеждами.

— Мальчишество, это ждать стабильной жизни в мире, к которому это слово совершенно неприменимо. Клянусь своим здоровьем, что в ближайшие три года это убежище будут ждать сильные пертурбации, от которых никому не поздоровится. Самое верное решение это не искать стабильности, а быть рядом со своими родными. Вот это единственная стабильность в любой ситуации. Наша семья останется нашей при любых потрясениях.

Этот разговор забылся на некоторое время, как и предупреждения о грозящем бунте. «Кремлевское» убежище пережило новогодние праздники, Рождество, ураганный февраль, отметившийся небывалыми метелями и внезапными оттепелями. Природу лихорадило в поисках баланса. Дожили до марта, с середины которого начались стабильно теплые дни. Воды было столько, что возникла угроза затопления обеих убежищ. Техника, утопая в грязи, пыталась исправить ситуацию. Нагребала водоотводящие отвалы, державшиеся совсем недолго.

Насытившиеся водой подземные водоносные слои постоянно пытались просочиться в невидимые до сего момента трещины обоих убежищ. Петру снова добавилось работы. Жизнь в радиусе полсотни километров затихла. Практически с середины зимы ни один опорный пункт не вступал в бой. Возникало ощущение, что люди вымерли, проиграв спор природе.

Марина наблюдалась в поликлинике у «кремлевских» врачей. Их так и называли, потому что они лечили чиновников из аппарата руководства страны. Ее тщеславие тешилось таким уровнем. Она почти поверила, что является привилегированной особой, пока не услышала, как один из врачей назвал ее по телефону, думая, что она уже вышла, «какая-то шпалоукладчица». Картина мира быстро перевернулась в ее глазах и встала на место. Ей стало обидно, особенно за себя, когда она изображала из себя благородную даму, не зная, что о ней думают на самом деле. Посмотрела на себя их глазами и поняла, как глупо выглядела. Сладкий морок исключительности сошел, а с ним поменялись и взгляды на будущее. Она представила своего ребенка не как нового члена большой общины, а как нового работника, растущего ублажать потребности элиты.

— Я сто раз тебе говорил об этом. — Петр выслушал обиду жены и ее мысли по этому поводу. — Мы для них никогда не станем своими, потому что их картина мира другая. Это у нас есть начальство, а есть подчиненные и мы можем свободно двигаться верхи вниз по карьерной лестнице. А у них другое представление. Они хозяева, и мы никогда не станем вхожи в их клуб. Сколько бы ты не сделала добра, это будет просто работа, которую ты обязана сделать, оставаясь при этом вечной какой-то шпалоукладчицей.

— Они кто, дети богов Олимпа? С хрена ли они так считают? — Марина терзалась пережитым унижением.

— Влезли в свое время во власть, проявили необходимые качества, а теперь считают, что это дар от бога. Не парься, им недолго осталось жить в этих иллюзиях. Они ничем не управляют на самом деле, страны нет, ресурсов нет, народу нет. Осталось объявиться смелому человеку с умной головой и пониманием, какая власть сейчас поспособствует развитию общины и случится переворот. Но я бы хотел, чтобы мы с тобой оказались подальше от этого места.

Первого апреля рядом с убежищем сел вертолет Ми-8 из Энгельса, что стало самым обсуждаемым событием в общине, практически чудом. Петр узнал о нем одним из первых и сразу понял, что борт именно оттуда, куда они хотят сбежать. Он начал любыми путями искать способ подобраться к летчикам или команде, прибывшей на нем. Пришлось дойти до самого генерала Борисова. Военный знал, что Петр не станет искать встречи без серьезного повода и нашел возможность пообщаться с ним.

— Здравия желаю, Егор Палыч. — Петр влетел в его кабинет. — Вертолет, который стоит снаружи, прибыл из Энгельса?

— Ты смотри какой осведомленный? А тебе зачем знать? — Удивился генерал-лейтенант.

— Помните, я рассказывал вам о сыне и тесте, которые нашлись в деревне неподалеку от Саратова.

— Ты хочешь улететь с ними? — Догадался Борисов.

— Мы с Мариной.

— Насовсем?

— Ну, да. — Петр уставился на генерала.

— Во дела. — Борисов почесал затылок. — Я думал, тебе у нас хорошо, что ты тут навсегда. Понимаю, воссоединение семьи и все такое. Не думал, наоборот, перевезти их сюда? Они там, наверное, голодные, холодные в грязи по колено, едят непонятно что, если едят вообще. А тут рай, хоть и под землей.

— Вот именно, под землей. Обычно, что под ней называется преисподней. — Петр невесело усмехнулся. — Мы с Мариной уже всё обдумали и хотим улететь с ними. Есть такой шанс?

— Петр, такие ценные специалисты, как ты наперечёт. Я бы тебя не отпустил. Впереди у нас планы второго кольца опорных пунктов, новых поселений и так далее. Твои таланты нам бы очень пригодились. Жена твоя скоро родит. — Генерал взял в руки шариковую ручку и постучал по столу. — Подумай, что ты приобретешь, а что потеряешь?

— Подумал. — Петр не знал, говорить о своих мыслях или нет, но все решил поделиться. — Вы не хуже меня знаете, что наше убежище ждут не самые лучшие времена. Не сможет оно существовать с этим типом морально устаревшей власти. Это атавизм, от которого скоро придется избавляться, иначе погибнет весь организм.

Борисов бросил на Петра пристальный изучающий взгляд.

— Откуда ты нахватался этих мыслей? — Спросил он.

— Как обычно, из головы.

— Даже не знаю, что лучше, такая голова на плечах или все-таки с плеч.

— Поэтому, чтобы я не мутил воду, дайте разрешение улететь в Энгельс.

— Там проблема, мы загрузим их семенами. У нас бартер, запчасти и работа на посевной материал. Вертолет полетит обратно с максимальной загрузкой. Они не возьмут двух человек, иначе придется избавиться от части семян.

— Я что-нибудь придумаю. — Взмолился Петр.

— Не сомневаюсь. — Усмехнулся Борисов. — На работу в ангар тебя не пустят, даже не пытайся. Можешь поймать их в столовой на четвертом уровне во время обеда или ужина. На меня не ссылайся вообще. Разруливай ситуацию так, чтобы никого не запятнать. Это твоя идея и сам думай, как с ней разобраться.

— Само собой. Спасибо, Егор Палыч.

— Если получится у тебя, подлец, лучше не возвращайся. Пойдешь разнорабочим грязь месить на стройке.

— Согласен. — Петр выбежал в коридор.

На четвертый уровень его пускали без пропуска, но сделали пометку в журнале, в какое время он появился. В «Кремле» любили анализировать данные. До обеда осталось минут сорок. Петр послонялся по коридорам и зашел в кабинет, где работали инженеры, часть из которых