Близнецы. Том 1 - Дарья Чернышова

тоже рождаются талантливыми. Кто-то из поэтов первого тысячелетия написал даже, кажется, такое стихотворение – мол, мы не можем узнать, что находится на дне Бездонного моря, но можем однажды выяснить, что ждет на том берегу.

Отто очень всем этим интересовался в первые годы правления. Потом перестал – спасибо трудностям внутренней политики, – а Алеш как-то подобрал за ним стопку книг.

– Я читал о людях, пытавшихся переплыть море, – сказал он. – Они возвращались ни с чем или не возвращались вовсе.

Уклейка потерла плечом золотое ухо.

– Я ничего не читала. Я не умею читать. Но вот это все мне очень сильно не нравится.

Выбравшись из погреба и вдохнув наконец свободно, Алеш спросил:

– Вы сообщили господину Раске?

– А то как же, – фыркнула Уклейка. – Он гоготал мне в лицо. Потом хотела себе еще лежаков просить, но он не стал слушать.

«Прямо весь в отца. Батрачки как бы нет, пока ее не хочется».

Алеш наслушался историй о похождениях покойного Ульрика от его же доверенного слуги – такого же старого, как сам господин, преданного, как собака, и за что-то сильно обиженного на женщин. Облегчив по возможности симптомы его подагры, Алеш попрощался и мысленно понадеялся, что никогда больше не встретится с этими людьми.

«Интересно, Ульрик дружил с Лукией, потому что боялся женщины, которая трижды вдова?»

Пока они возвращались к лечебнице, Алеш вспомнил, что так и не спросил про ту кислую муку. Знахарка ткнула пальцем в направлении разрисованных дверей.

– Парнишка с сыпью пьет эту штуку четвертый день. Он помереть должен был еще позавчера. Пусть потерпит. Кто постарше, тем не помогло, а этому вроде бы легчает.

Алеш едва удержался от того, чтобы почесать затылок.

– Ясно. Но я посоветовал бы не забывать про крапиву.

Долгий взгляд немой язвительной благодарности, которым его одарила Уклейка, ему захотелось однажды потом как-нибудь повторить.

На пороге амбара знахарка натянула посильнее перчатки и вдруг спросила:

– Застрянешь, может, на недельку-другую? Не помешала бы тут кой-какая подмога.

– Нет времени. Мне надо ехать дальше на восток.

Уклейка не расстроилась.

– Ну ладно. А что там у тебя, семья?

«Точнее, все, что от нее осталось».

Он кивнул. Знахарка пожала плечами. Серьги в ее ушах глухо звякнули.

– Что вам нужно прямо сейчас? – спросил Алеш, обозначив в воздухе условное пространство лечебницы. – И сколько?

– Ты про расходники и все такое? Ну, я так-то обхожусь и малым. Хотя, конечно…

– Ближе к делу. Представьте, что говорите с господином Раске.

Уклейка задумчиво закатила глаза и причмокнула.

– Высокомерный ты говнюк, – начала она, – если не хочешь, чтобы в этой деревне все перемерли, открой мне закрома и настриги бинтов. Вот так бы я сказала. И подзатыльник дала бы.

«Не сомневаюсь».

– Ясно. Все передам.

– И не забудь подзатыльник, – подчеркнула знахарка. – Ты высокий, дотянешься.

Алеш предпочел оставить в покое храпящего Тавина и позвал подмастерья за собой на выход. У плетеной изгороди распрощались с Уклейкой, которая вручила им напоследок по мешочку на брата и заговорщицки подмигнула. Уже прикрыв за собой калитку, Дубский смущенно потоптался на месте и наконец решился обратиться к знахарке.

– А зачем вы носите на себе столько колец?

Уклейка окинула Ремеша таким взглядом, будто подсчитывала в уме общую стоимость всех надетых на него вещей, и сказала:

– Чтоб ты спросил, мальчик.

Подмастерье молча глядел без отрыва в землю до самого Залесья.

Его, Залесье, видно было издалека. Замок из белого камня, скалой возвышающийся над озером, и пузатый колокол под крышей центральной башни будто притягивали к себе солнечный свет. По мере приближения к въезду на каменный мост казалось, что вот-вот раздастся звон и стены растают, как детский снежный домик.

«Определенно очень живописное место. Госпожа Корсах, вы прогадали».

Теперь хорошо бы выяснить, что старый слуга Ульрика Раске не пережил своего господина. Алеш давно привык к столкновениям с людьми, которые ему неприятны, но после дня работы в чумной лечебнице это могло закончиться очень плохо.

Хотя и без тех двоих здесь довольно мало приятного. Ров все-таки пованивал, новые ворота скрипели, а перед их открытием пришлось еще и переорать бдительного яйцеголового стражника.

Оказавшись внутри высоких замковых стен, Ремеш явно почувствовал себя в своей тарелке. Алеш почти что за него порадовался. Савуш, ограничившись вместо объяснений кивком в сторону беспокойных лошадей, не пошел дальше конюшен.

«Мне бы у него поучиться благоразумию».

Пока Алеш предпринимал попытки отыскать управляющего среди дворовой суеты, Дубский, видимо, окончательно принял на себя обязанность Тавина всем его представлять. Правда, стоило между делом назваться самому Ремешу, суета во дворе разбухла пуще прежнего.

Нора Острава в узорчатом желтом платье вышла из этой суеты, как госпожа из проехавшей полстраны повозки – с изяществом двухнедельной давности.

– Я рада вас видеть, мастер Алеш, – как ни в чем не бывало сказала она.

«Ради хорошего дела и я могу потерпеть».

Он объяснил цель своего визита. Нора взялась, естественно, провожать его к Марбоду, теперешнему господину Раске, пока Ремеш отбивался от налетевшей на него стайки девиц.

– Это все ваши сестры? – поинтересовался Алеш, обеспокоенно оглядываясь назад.

– Большей частью. У сестер есть подруги. Мы теперь можем позволить себе подруг.

«Бедный Ремеш».

Они шли по широкому коридору, исписанному легендарными сюжетами: здесь Солнышко падал на землю, через десяток шагов возносился на небо. Старший брат Кашпара рассказывал об этих фресках, когда вернулся в столицу с огромными сундуками денег. С тех пор как в Залесье вспыхнуло и погасло батрацкое восстание, замок стоял ничейный несколько веков и медленно рассыпался. За ним закрепилась слава дурного колдовского места. Случись Алешу прятать целое состояние в серебре, золоте и драгоценных камнях, он тоже выбрал бы подобное место.

«Подарок Итки Ройды, – сказала Арника. – Она шепнула мне, где найти его, когда Отто победит, и погибла. Я не знала, что именно они там увидят. Очень щедрый подарок. Правда, один серебряный обруч все равно дороже».

Корсахи, известные охотники до роскоши, все здесь выгребли и ушли. Лучезарная госпожа предложила Отто передать замок семейству Раске, ее старинных друзей, по совету Лукии горячо поддержавших владыку на выборах. «У нас самих достаточно замков», – сказала она наверняка со скромной улыбкой на губах, отказываясь от нового владения.

«Значит, с этим конкретным что-то было не так».

Но Алеш приглядывался к каждой тщательно замаскированной трещине и не видел ничего необычного. Старинная постройка, которую как следует привели в порядок, – и все. Ни тебе мрачных движущихся теней по углам, ни таинственных шепотов, ни крови на лестницах. Только шум, оживление и Нора Острава.

«Впрочем, уже