Фантастика 2025-155 - Сергей Александрович Плотников

На всякий случай я распустил «ловчую сеть» для контроля вокруг трактира. Кто приехал, кто уехал, нет ли подозрительной активности. Не потому, что опасался чего-то, а для тренировки бдительности. Теперь у меня нет Таланта, чтобы подать сигнал тревоги в случае опасности, и надо всё мониторить самому в ручном режиме. Вот я и практиковался при каждой удобной возможности, разворачивая «сеть» почти на автомате. И в этот раз она принесла мне неожиданный улов.

После обеда у трактира остановился экипаж, и оттуда вышел сухопарый мужчина лет сорока. Одетый в мундир, с тростью в руке и сильно прихрамывающий на правую ногу. Дав указания вознице, он двинулся к трактиру, раздражённо вбивая трость в землю. Что-то в нём показалось мне знакомым, но «ловчая сеть» плохая замена глазам и рассмотреть лицо никак не получалось. Но едва мужчина вошёл внутрь, как я мгновенно вспомнил, кто передо мной. А он, окинув цепким взглядом зал трактира, узнал меня.

— Кого я вижу! — он радостно улыбнулся и, прихрамывая, направился к нашему столику. — Вот уже не ожидал вас встретить!

— Александр Васильевич, — я поднялся ему навстречу и протянул руку, — рад вас видеть! Таня, разреши представить моего старого друга и боевого товарища Александра Васильевича Суворова. Татьяна Алексеевна Ларина, моя невеста.

Суворов поцеловал Тане руку, а потом вдруг переменился в лице, будто вспомнил что-то неприятное. Он подался вперёд и шёпотом спросил:

— Вы здесь инкогнито? Я слышал о вашем неожиданном возвращении и ещё более внезапной опале. Если угодно, я могу немедленно уехать, чтобы не подвергать вас опасности.

— Не стоит, просто обращайтесь ко мне только по имени-отчеству, — ответил я также тихо и улыбнулся. — Садитесь с нами, мы будем рады вашей компании.

Суворов не стал отказываться. Велел подбежавшему половому подать себе щи и принялся рассказывать столичные новости. Но было заметно, что он чем-то расстроен, хоть и пытается это скрыть.

— Как у вас дела? — спросил я его. — Я думал, что вы воюете с османами.

По лицу Суворова словно пробежала судорога.

— Уже отвоевался, — он поморщился. — И отдан под трибунал за невыполнение приказа.

— За что⁈

— За Туртукай, — усмехнулся Суворов.

Капля за каплей удалось вытащить из него подробности неприятной истории. Суворов, уже получивший чин генерал-майора, рвался на войну с османами и добился перевода в воюющую армию к фельдмаршалу Румянцеву. Тот принял его очень радушно и отправил в корпус генерал-аншефа Салтыкова. Вот только отношения между Румянцевым и Салтыковым были крайне натянутыми. Последний посчитал Суворова креатурой фельдмаршала, присланной следить за командиром корпуса. В результате у Салтыкова возникла сильная личная неприязнь к Суворову. На которую наложились трения между родами Суворовых и Салтыковых, которые тянулись ещё с правления Анны Иоанновны.

В какой-то момент Салтыков отправил моего друга в «поиск на Туртукай». В приказе требовалось оценить там силы османов и прощупать оборону. Суворов подошёл к крепости Туртукай и отбил встречную атаку османов. А затем ночью переправился через Дунай и взял штурмом этот самый Туртукай.

Вот только Салтыкова такое «перевыполнение плана» привело в бешенство. До этого Румянцев пенял аншефу за пассивность и отсутствие успехов, а тут прислал поздравление Суворову с победой. Салтыков обвинил Суворова в нарушении приказа и отдал под суд. Военная коллегия заседала недолго и вынесла вердикт: виновен, приговорить к смертной казни.

— Арестовать меня не решились, — Суворов кисло улыбнулся, — и отправили приговор на утверждение императрицы.

— Она что, утвердила его⁈

— Говорят, была не в духе в тот день. Написала на приговоре, что если генералов казнить, то их на все нарушения не напасёшься. Завтра в Петербурге собирается коллегия: будет решать, как меня наказать. Салтыков пообещал, что самое меньшее — меня выгонят из армии с позором, а скорее всего, отправят в ссылку в Сибирь.

— Неужели ничего нельзя сделать? — охнула Таня, с жалостью глядя на Суворова. — У вас ведь есть друзья при дворе. А ваш отец помогал императрице взойти на трон.

Суворов покачал головой.

— Отец давно вышел в отставку. Последнее время сильно болеет и не покидает московское имение. Боюсь, не переживёт он такого позора. Я только ради него наступил на свою гордость и съездил к Салтыкову, можно сказать, только что от него. Думал как-то уладить… Нет, он и слышать ничего не хочет. Я, говорит, специально в Петербург приехал, чтобы ты от наказания не ушёл. Грозился, что всё сделает, чтобы меня в кандалах в Сибирь отправить.

— Погодите, Александр Васильевич. Салтыков — это сын Петра Семёновича? Который войсками в Пруссии командовал.

— Да, старший его, Иван Петрович.

Я на несколько секунд задумался и тряхнул головой.

— Говорите, вы сейчас от него?

— Его имение тут рядом, в десяти верстах.

— Дайте мне свой экипаж, я съезжу и сам с ним поговорю. Обещаю, он поменяет свою позицию и не будет требовать вашей крови. Может, всё обойдётся обычной отставкой на пару лет.

Суворов попытался отказаться, но я не собирался бросать друга в беде. В конце концов он согласился принять помощь.

— Я буду перед вами в долгу, Константин Платонович. Брошу всё и приеду в Алеутское княжество. Только я не умею ничего, кроме как воевать. Возьмёте к себе простым опричником?

— Приедете, тогда и поговорим, — я улыбнулся. — Но сначала я должен поговорить с Салтыковым.

* * *

Честно говоря, к роду Салтыковых у меня двоякое отношение. С одной стороны, были Салтычиха и её отпрыск, с которыми вышла пренеприятнейшая история. С другой, фельдмаршал Салтыков во время войны с пруссаками остался мне должен и обещал, что услугу вернёт любой член рода. Последнее я и собирался проверить, направляясь в усадьбу генерал-аншефа.

Уж не знаю, то ли лакей, проводивший меня в гостиную, то ли сам Салтыков увидел экипаж Суворова и решил, что недруг вернулся. Но вошёл генерал-аншеф в комнату чуть ли не с криком.

— Я же сказал, что вы получите по заслугам! — громко бросил он мне в спину. — Не смейте больше здесь появляться!

Но когда я обернулся и Салтыков увидел моё лицо, то его Талант мгновенно активировался. Несмотря на домашнюю обстановку, он оставался боевым генералом, умеющим за себя постоять.

— Кто вы?

Воздух между нами задрожал — Салтыков поставил мощный щит, опасаясь