Фантастика 2025-155 - Сергей Александрович Плотников

Картечница оглушительно загрохотала, выплёвывая длинную очередь. Вагон наполнился запахом дыма и эфирного перегара, а Киж всё крутил и крутил ручку, поливая лес лавиной огня. Выкашивая даже тонкие молодые деревья, он за три минуты полностью выбил нападавших с той стороны.

— Дима, стоп! Хватит! Дима!

Пришлось перекрикивать стрекот картечницы, чтобы остановить вошедшего в раж Кижа.

— Дима, прекратить огонь!

Он с трудом услышал меня и остановил ворот. В тот же момент я с грохотом захлопнул дверь вагона.

— На другую сторону!

И снова повторилось то же самое. Дверь открылась, и очередь картечницы вгрызлась в подлесок огненным бичом. Киж двигал стволом, выкашивая деревья и людей, пока выстрелы в нашу сторону не прекратились.

— Всё!

Киж сам закончил стрелять и отпустил рукоятки картечницы. Он выпрямился и сразу же потянулся за палашом.

— Теперь можно, Константин Платонович? Там немного осталось, я их быстро достану.

— Найди, кто руководил этим безобразием, допросим его.

Коротко кивнув, Киж шагнул вперёд и выпрыгнул из вагона.

* * *

— Кто такой?

Главарём оказался здоровенный мужчина с густой чёрной бородой и злыми глазами. Наряд на нём был странный: сапоги, добротные штаны, рубашка и старый дворянский камзол с вытертой золотой вышивкой. Последний наверняка был надет, чтобы показать привилегированность.

Киж притащил его из леса и поставил на колени в освещённом месте под окном вагона.

— Атаман я, — зло буркнул мужик и попытался пошевелиться.

В тот же момент мертвец двинул его в бок, наклонился и громко зашептал в ухо:

— Отвечать чётко, понял? Если твои ответы не понравятся князю, я очень сильно рассержусь. А те, кто меня сердит, живут долго, но очень плохо. И постоянно просят проявить милосердие и убить их.

Он поднял перед его лицом руку и сжал пальцы. Из механического кулака с тонким звоном выскочил стальной шип, отчего лицо главаря пошло красными пятнами.

— Знаешь, куда я тебе его вставлю? Ты же не будешь сердить? Молодец! — Киж спрятал шип и похлопал атамана по щеке. — А теперь отвечай на вопросы.

— Ещё раз, кто ты такой? — спросил я из темноты.

— Гондюхин, — главарь судорожно сглотнул. — Беглый я.

— Твоя шайка?

— Д-да, барин.

— Зачем на поезд напал?

— Так это батюшка Фёдор Глебович приказал.

— Что за Фёдор Глебович?

— Немцов же, — Гондюхин удивлённо моргнул. — Губернатор иркутский.

— Даже так. И что тебе конкретно приказал губернатор?

Гондюхин замялся и облизал губы.

— Барин, не губи! Дети малые…

Он принялся жалобно канючить, но тут же получил удар от Кижа и раскрыл рот, пытаясь сделать вдох.

— Ты начинаешь меня сердить, — Киж снова выдвинул стальной шип из кулака.

— Всё скажу, барин! — заголосил Гондюхин. — Фёдор Глебович приказали поезд остановить и пострелять всех без жалости! Добро забрать, а ему долю обычную привезти в Иркутск. Сказал, коли справлюсь, он мне документы сделает и дом в Иркутске позволит купить. Не губи, барин!

— Давно разбойничаешь?

Покосившись на Кижа, Гондюхин вздохнул.

— Пятый год, барин. Поперва сам, чтобы с голоду не помереть. Потом Фёдор Глебович нас нашёл и стал указывать, каких купцов грабить, а каких с миром отпускать.

Киж вопросительно посмотрел на меня.

— Пакуй его, Дмитрий Иванович. В Иркутске он может ещё пригодиться.

Мертвец вздёрнул разбойника на ноги, сунул в рот кляп и потащил к поезду. А я пошёл к локомотиву проверить, как растаскивают завал из срубленных сосен. Ничего, сейчас освободим путь и поедем разбираться с Немцовым. Спускать покушение я не собирался даже губернатору.

* * *

Поезд прибыл в Иркутск рано утром, ещё до восхода солнца. Едва вагоны остановились, как на платформе появилась бойкая бабка с корзинами в руках.

— Омуль! Кому омуль! Копчёный омуль! — заголосила она зычным голосом. — Вкусный, сладкий, во рту сам тает! Омуль! Кому омуль!

Не обращая внимания на её крики, из оружейного вагона высыпался десяток опричников с оружием в руках. Следом выпрыгнул Киж, а за ним и я. Не задерживаясь, мы прошли мимо здания вокзала, пересекли рыночную площадь и через пять минут уже были у дома губернатора.

Киж вышиб дверь ударом ноги и почти сразу столкнулся лицом к лицу с сонным охранником. Бумс! Тот отлетел в сторону, стукнулся о стену и сполз на пол безвольным кулем.

Когда я вошёл в прихожую, Киж уже допрашивал трясущуюся от страха служанку.

— Фёдор Глебович дома? А где он? Спит ещё? Замечательно. А где спит? В спальне, значит? И где его спальня? На втором этаже, третья дверь слева? Спасибо, милая, ты нам очень помогла. Беги-ка ты домой, а то мы сейчас Фёдора Глебовича немножечко убивать будем.

Мы с Кижом пошли на второй этаж, приказав опричникам окружить дом, чтобы не позволить губернатору сбежать.

— Можно я его сам, Константин Платонович? Цап-царап — и всё. Он даже дёрнуться не успеет.

Я пожал плечами.

— Если хочешь, то пожалуйста.

Киж оскалился, отсчитывая двери. На третьей он остановился и поднял руку для удара. Но ничего сделать не успел.

За нашими спинами с грохотом открылась первая дверь, и в коридор вывалился человек. Расхристанный, босой, в одних панталонах и рубашке с кружевными манжетами.

— По мою душу пришли, псы? — заорал он и вскинул руку с «громобоем». — Кость моржовую вам, а не губернатора!

Грохнул выстрел, и с потолка посыпалась извёстка. А полуголый мужчина кинулся на лестницу, барабаня голыми пятками по деревянным ступенькам.

— Стоять! — я придержал Кижа за рукав, готового броситься за ним, как борзая собака за зайцем. — Его возьмут опричники.

Мертвец кивнул, развернулся и со злостью саданул в дверь губернаторской спальни.

— Пшли прочь! — заорал из комнаты хриплый голос. — Всех запорю на конюшне! Перестре…

Прогрохотали быстрые шаги Кижа, послышались звонкие оплеухи и хриплый голос тоненько завыл.

— Ухо! Не трогай ухо! Отпусти, ирод!

— Взял, Константин Платонович! — радостно крикнул Киж. — Куда его?

Запах из спальни был тяжёлый, наполненный алкогольным перегаром и табачным дымом, так что входить туда не хотелось совершенно.

— Тащи вниз, там разберёмся, кто из этих двоих губернатор.

Через пять минут отряд опричников двинулся обратно к поезду, ведя двух человек. Одного босого в панталонах, с синяком в пол-лица, второго в тапочках и ночной рубашке до колен, с красным распухшим ухом.

Едва