Злая. Сказка о ведьме Запада - Грегори Магуайр

– Откуда же в ней это властолюбие? – спросила Эльфаба, стараясь говорить мягче. – Ведь родители её – добрые люди.

Он не ответил.

Они пошли дальше и вышли из леса к краю кукурузного поля. Несколько батраков чинили изгородь и заодно устанавливали пугало.

– Добрый день, брат Фрекспар, – поздоровались они, приподняв шляпы.

На Эльфабу они покосились с неодобрением. Когда она и отец отошли на достаточное расстояние, чтобы их не услышали, она спросила:

– У них на одежде были какие-то обереги или вроде того, ты заметил? Как маленькие соломенные куколки или что-то в этом роде.

– О да, соломенные человечки. – Он вздохнул. – Ещё один языческий обычай, который почти ушёл в историю, а затем возродился во время Великой засухи. Невежественные батраки носят на себе соломенного человечка как оберег для будущего урожая: от засухи, от ворон, насекомых, гнили. Когда-то давно даже была традиция человеческих жертвоприношений.

Он остановился, чтобы перевести дух и вытереть вспотевшее лицо.

– Друга нашей семьи, квадлинга по имени Черепашье Сердце, зарезали прямо здесь, в Кольвен-Граундс, в день, когда родилась Нессароза. В тот год по округе путешествовал некий гном с огромными заводными часами, потворствуя самым тёмным человеческим наклонностям. Мы прибыли сюда как раз в тот момент, когда Черепашье Сердце схватили. Я никогда не прощу себе, что не предусмотрел такое развитие событий, – но твоя мать вот-вот должна была родить, и нас выгнали из города. Я не мог ясно мыслить и в полной мере осознавать всю ситуацию.

Эльфаба слышала это и прежде – и всё же.

– Он был дорог тебе, – озвучила она вслух, чтобы ему было легче.

– Мы оба дорожили им, он принадлежал нам обоим, – ответил Фрекс. – Мне и твоей матери. Это было целую жизнь назад, и я уже не знаю, почему так вышло; думаю, даже тогда не знал. Но с тех пор, как умерла твоя мать, я не любил никого – кроме, конечно, своих детей.

– Какая жестокая история ритуалов, – сказала она. – Я только что говорила с Коровой, которая тоже ожидает, что её принесут в жертву. Возможно ли это?

– Чем цивилизованнее мы становимся, тем бесчеловечнее наши развлечения, – сказал Фрекс.

– И это никогда не изменится или всё же надежда есть? Я помню этимологию слова «Оз» – по крайней мере, ту, что предлагала наша Глава, мадам Моррибль, на одной из лекций. Она говорила, что учёные склонны искать его корень в гилликинском слове oos, которое связано по смыслу с ростом, развитием, силой, порождением. Даже ooze – «жидкая масса, тина» – с её дальним родственником virus считается частью того же смыслового семейства. И с годами я всё больше склоняюсь к тому, что эта версия правдива.

– А ведь автор «Озиады» называет этот край «Земля зелёной пустоты, земля густой листвы».

– Поэты ответственны за создание империй в той же мере, что и все прочие профессиональные писаки.

– Иногда мне кажется, что я бы всё отдал, лишь бы уехать отсюда, но меня ужасает мысль о пути через смертоносные пески.

– Это всего лишь легенда, – возразила Эльфи. – Папа, ведь это ты учил меня, что пески пустыни не опаснее, чем здешние поля. Но это напомнило мне другую теорию: что слово «Оз» этимологически связано с «оазисом». Что так думали кочевые народы севера о Гилликине в незапамятные времена, когда Страну Оз только открыли и начали заселять. Но послушай, папа, тебе не обязательно ехать так далеко. Винкус почти как другая страна. Почему бы тебе не отправиться со мной?

– Я бы с радостью, милая, – сказал он. – Но как я могу оставить Нессарозу?

Эльфаба оскорбилась на такой ответ.

– Даже если она дочь Черепашьего Сердца, а не твоя? – язвительно спросила она.

– Тем более если так, – ответил он.

И Эльфаба поняла: не зная наверняка, чьей Нессароза была дочерью – его или дочерью Черепашьего Сердца, – Фрекс подсознательно решил, что она принадлежит им обоим. Нессароза была доказательством их краткого союза – их и, разумеется, Мелены. Её врождённое уродство неважно; даже с ним она всегда будет значительнее, чем Эльфаба. И останется для отца более важной.

Эльфаба сидела вместе с сестрой в её спальне. Служанка подала суп из коровьего желудка. Эльфи, обычно не привередливая, не смогла его есть. Служанка аккуратно кормила Нессу крошечными порциями с ложки.

– Я не собираюсь ходить вокруг да около, – заявила Нессароза. – Я хочу, чтобы ты осталась здесь как моя соратница, возглавила круг моих советников и управляла страной в моё отсутствие, если мне придётся отправиться в поездку.

– По всему, что я здесь вижу, Манникин мне совершенно не по душе, – отметила Эльфаба. – Люди жестоки и падки на дешёвые зрелища, помпезность этого места давит, да и ты, по-моему, сидишь на пороховой бочке.

– Тогда тебе тем более нужно остаться здесь, чтобы помогать мне, – возразила Нессароза. – Нас ведь с детства учили, что наша жизнь – это служение.

– Твои башмачки сделали тебя сильнее, – сказала Эльфи. – Я и не знала, что обувь на такое способна. Вряд ли ты правда во мне нуждаешься. Только не потеряй башмачки.

В то же время она подумала: «Эти башмачки дают тебе неестественное равновесие. Ты похожа на змею, стоящую на хвосте».

– Ты же их помнишь?

– Да, но я слышала, что Глинда усилила их каким-то волшебным заклинанием.

– Ах, эта Глинда! Ну и шутница. – Нессароза проглотила ложку супа и улыбнулась. – Что ж, можешь забрать эти башмачки, дорогая, – только через мой труп. Буквально. Я перепишу завещание и оставлю их тебе. Хотя даже не представляю, чем они могут тебе помочь. Они же не вырастили мне руки. Может, зачарованные башмачки не изменят цвет твоей кожи, но сделают тебя настолько неотразимой, чтобы это уже не имело значения.

– Я уже слишком стара, чтобы быть столь неотразимой.

– Да ты в самом расцвете сил, как и я! – со смехом возразила Нессароза. – Признайся, у тебя ведь есть какой-нибудь роман там, в Винкусе – с жителем юрты, или хижины, или как там у них называются жилища. Ну давай, признавайся!

– Я вот о чём думаю с тех пор, как увидела твоё колдовство сегодня утром… – невпопад сказала Эльфи. – Когда ты зачаровала топор.

– Ах да. Пустяки.

– Ты случайно не помнишь тот эпизод в Шизе, когда мадам Моррибль объявила, что налагает на нас заклятье? И что мы не сможем обсуждать его друг с другом?

– Продолжай. Звучит знакомо. Она так нас запугивала, правда? Настоящая тиранша.

– Она сказала, что выбрала нас – меня, тебя и Глинду – на роль Наместниц. Агентов кого-то влиятельного. Чтобы мы стали колдуньями и, не знаю… тайными сообщницами. Она обещала, что мы займём высокие посты и будем значимыми фигурами. И внушила нам, будто мы не можем обсуждать её предложение – даже между собой.

– Ах да, точно.