Фантастика 2025-100 - Даниэль Дессан

Я не меньше двух минут добирался от двери до своей парты. Подошёл к своему стоявшему на деревянной лавке портфелю — Иришка посмотрела на моё лицо, будто отыскивала на нём следы побоев.

— Всё нормально, — сказал я.

Лукина хмыкнула и отвернулась, отбросила за спину косички. Я занял своё место за партой, положил на столешницу тетрадь, учебник и заполненную чернилами авторучку. Усевшийся рядом со мной Черепанов вынул из своего портфеля тонкую ученическую тетрадь, открыл её. Я снова увидел карандашный портрет Первого космонавта Земли Юрия Гагарина — тот самый портрет, срисованный с обложки журнала «Огонёк». Черепанов лизнул пальцы, перевернул страницу. Сдвинул тетрадь в мою сторону.

— Смотри, — сказал он.

Я опустил взгляд на страницу — увидел там карандашный эскиз. Сразу же подумал о том, что в «прошлый раз» такой рисунок Черепанов мне точно не показывал. Хотя сюжетная композиция выглядела для меня знакомо: она походила на изображение скульптуры «Непокорённый человек» — часть мемориального комплекса «Хатынь». Я взглянул на лицо «непокорённого человека», отметил: оно явно походило на моё. А ребёнок в руках мужчины выглядел в точности, как тот пионер, которого я вчера вынес из сарая.

— Ну, как тебе? — спросил Черепанов.

— Здорово, — ответил я. — Лёша, да ты талант! Настоящий художник. Занимался в художественной школе?

Черепанов покачал головой.

— Не, в художку я не ходил, — сказал он. — Только в музыкалку. С первого класса. Вместе с твоей сестрой. До прошлого года там занимался. На пианино играл. Бросил. А рисовать я сам учился. Нравится мне это дело.

Алексей смущённо опустил глаза — румянец на его щеках стал гуще.

— Сейчас проверочная будет, — жалобно произнёс у меня за спиной женский голос. — А я вчера к ней почти не готовилась.

Будто в подтверждение этих слов прозвучал звонкий и протяжный школьный звонок.

* * *

Учительница математики отстукивала куском белого мела по классной доске — каллиграфическим почерком выводила на ней цифры и знаки. Я наблюдал за её действиями. Припоминал, что уже видел (много лет назад), как она записывала похожие примеры. Память мне не подсказала, справился ли я в прошлый раз с этой проверочной работой (а если справился, то какую оценку за неё получил). Математика в школьные годы не доставляла мне особых проблем — я без особого труда разбирался в её темах, если открывал учебник или слушал учительские объяснения на уроках.

Вот только я теперь проблема была: с того момента, когда я в прошлый раз решал написанные сейчас на доске примеры прошло больше полувека. Глупее я с тех времён не стал. Но вот школьные знания подрастерял. В памяти я не обнаружил даже обрывочных воспоминаний о том, как следовало эти примеры решать. Я смотрел сейчас на классную доску и чувствовал себя пятиклассником, очутившимся на занятии по высшей математике. Но времени даром не терял — прилежно переписывал на страницы тетради примеры, воскрешая навыки письма чернильной авторучкой.

«Эмма, — сказал я, — найди-ка мне решение примера. Диктую условия. Триста семнадцать в четвёртой степени умножить на…»

Я прервал запись, уставился на доску. Поискал в памяти название нарисованного там значка. Пробежался взглядом по примеру и осознал, что тот позабытый мною значок или причудливая скобка — это не последняя и не самая главная загвоздка. Сообразил, что не прочту для своей виртуальной помощницы те задания, которые выводила на классной доске учительница. Смотрел, как из-под руки учительницы сыпались на пол белые крошки мела. Подыскивал в уме подходящие названия для математических символов. Но на ум мне приходили лишь фразы «эта хреновина» и «дурацкая загогулина».

«Господин Шульц, уточните, пожалуйста, запрос», — напомнила о себе Эмма.

«С удовольствием бы уточнил, Эмма. Если бы понял, как это сделать. Что-то мне подсказывает, что с этой проверочной работой у меня возникли незапланированные проблемы».

Я потёр подбородок. Посмотрел то на доску. Затем перевёл взгляд на страницу в своей тетради, где подсыхали выведенные синими чернилами строки.

Повторил:

«Триста семнадцать в четвёртой степени умножить на… такую… как бы это сказать…»

Вздохнул. Повернул голову — увидел, как Лёша Черепанов шустро выводил авторучкой цифры и значки на розовой промокашке. Чуть приподнял голову — заметил, как Иришка Лукина аккуратно записывала в тетрадь позабытые мной математические символы. Учительница завершила работу, уселась за стол. Я тоже дорисовал в тетрадь условия примеров для своего варианта. Посмотрел в окно, где на фоне светло-серого неба пролетали крупные пушистые снежинки. Улыбнулся — мне вдруг показалось глупым то обстоятельство, что я сейчас сидел за школьной партой и ломал голову над никому не нужными и не важными проблемами.

«Господин Шульц, уточните, пожалуйста, запрос».

Я усмехнулся, покачал головой.

Учительница заметила мою гримасу.

— Пиняев, — сказала она, — вам что-то непонятно?

Молоденькая математичка вопросительно вскинула тонкие брови-ниточки — та самая симпатичная учительница, которую я сегодня заприметил около ведущей на второй этаж лестницы.

«Мне всё непонятно, — мысленно возмутился я. — Что за абракадабру ты там написала?»

Но вслух спокойно ответил:

— Всё нормально, Вероника Сергеевна. Решаю примеры.

Я посмотрел учительнице в глаза и улыбнулся.

Мне показалось, что математичка слегка смутилась: мочки её ушей порозовели.

— Тогда не отвлекайся, Василий, — сказала Вероника Сергеевна. — Решай.

Она запрокинула голову — продемонстрировала мне свою тонкую шею с гладкой белой кожей.

Взглянула на часы и сообщила:

— Полчаса осталось до конца урока. Задания сложные. Василий, отнесись к работе ответственно.

Я кивнул и ответил:

— Обязательно отнесусь, Вероника Сергеевна.

Я тоже посмотрел на циферблат настенных часов. Увидел, как длинная тонкая стрелка неумолимо отсчитывала секунды. Снова опустил глаза, взглянул на записанный в тетради пример.

«Умножить на…»

«Господин Шульц, уточните, пожалуйста, запрос».

«Scheiße!1 — сказал я. — Эмма, в моём возрасте позорно получить в школе двойку. Тебе так не кажется? Вот что мне стоило вчера перед сном хотя бы разок пролистнуть учебник математики?»

Глава 8

Наблюдал за циферблатом часов, висевших на стене кабинета математики — в очередной раз убедился, что не сплю. Потому что указанное на них время не менялось скачками. Оно таяло согласно количеству начерченных концом секундной стрелки окружностей. За первую четверть часа урока на странице моей тетради появились только срисованные с доски примеры. Записал я их красиво и аккуратно — быстро восстановил навыки пользования авторучкой. Теперь любовался этими записями. Видел, что после знаков «равно» в примерах моего варианта проверочной