Фантастика 2025-100 - Даниэль Дессан

«Сегодняшний урок математики в очередной раз доказал, что с возрастом люди становятся старыми, но далеко не всегда мудрыми», — сказал я.

Вздохнул, усмехнулся.

«Честно тебе признаюсь, Эмма: утром я считал себя едва ли не сверхчеловеком. Теперь чувствую себя безграмотным тупицей. Потому что вижу, с какой лёгкостью собравшиеся в этом классе детишки щёлкают примеры, которые я даже прочесть не смог. Они решают самостоятельно, не ищут ответы в интернете. Разве это не позор на мою ещё недавно седую голову? Как ты считаешь?»

«Господин Шульц, у человека с возрастом наблюдается снижение операционно-динамического подвижного интеллекта, отвечающего за логическое мышление и за способность решать новые задачи, независимо от предыдущего опыта. Однако возрастает предметно-содержательный интеллект, который представляет собой способность использовать накопленный опыт и усваивать навыки».

«Спасибо, Эмма. Успокоила. Замечу только, что в случае с математикой накопленный опыт мне не помог».

Я почувствовал, как сидевший за партой слева от меня Черепанов толкнул мою руку локтем. Я повернул голову и заметил, как Алексей сдвинул на столешнице в мою сторону исписанную числами и математическими символами промокашку. На этот раз накопленный за семьдесят шесть лет опыт мне всё же пригодился: я моментально сообразил, что написанные на промокашке решения примеров — не что иное, как полностью решённая сегодняшняя проверочная работа (причём, мой вариант, а не вариант Черепанова). Я заглянул в Лёшину тетрадь и обнаружил, что он только-только переписывал туда с доски примеры своего варианта.

Невольно взглянул на часы — с начала урока прошло ровно двадцать минут.

— Спасибо, — прошептал я.

Череп кивнул.

Математичка тоже среагировала на мой шёпот.

Она вскинула голову и потребовала:

— Пиняев, Черепанов! Не разговаривайте. Работайте, ребята.

— Как скажете, Вероника Сергеевна, — ответил я. — Вы сегодня замечательно выглядите! Ваша красота отвлекает меня от выполнения проверочной работы. Стараюсь не смотреть на вас, но у меня это пока не получается.

Даже с четвёртой парты я заметил, что у математички снова покраснели мочки ушей.

Увидел улыбки на лицах десятиклассников.

— Спасибо за комплимент Пиняев, — ответила учительница. — Зря стараешься. На оценку твоей работы он не повлияет.

— Он влияет на моё настроение, Вероника Сергеевна. Оно у меня теперь просто превосходное!

Учительница притворно нахмурилась.

— Рада за тебя, Василий, — сказала она. — Работай. Не мешай товарищам.

Громким голосом объявила:

— Осталось чуть больше половины урока! Ребята, не отвлекайтесь.

Вероника Сергеевна опустила голову, посмотрела в лежавший открытым у неё на столе классный журнал — она будто спрятала от моего взгляда лицо (но не мочки ушей). Я воспользовался этим: придвинул к себе Лёшину промокашку, вложил её в свою тетрадь. Взглянул на Черепанова — тот со скоростью принтера заполнял страницу в своей тетради цифрами и значками (с позабытыми мною за шестьдесят жизни лет названиями). Я снова сверился с часами. Отметил, что учительница не обманула: прошло чуть меньше половины урока. Приступил к работе. Мне показалось, что переписывал я готовые примеры не так быстро, как Черепанов решал свой вариант.

Финальную точку в копировании проверочной работы по математике я поставил за десять минут до окончания урока. Взглянул на свои испачканные чернилами руки. Вспомнил, что следы чернил на пальцах — нормальное явление в школьные годы. Лёша Черепанов к тому времени уже чиркал на бумаге карандашом: рисовал бродившую по безатмосферной планете космонавтку (не космонавта — это я определил по характерным выпуклостям на облегавшем женскую фигуру скафандре). Я пару секунд смотрел, как Черепанов рисовал около ног покорительницы космоса вмятину в земле — не иначе как оставшийся после столкновения с микрометеоритом кратер.

«Эмма, я однажды встретил Черепанова, когда приезжал по работе в США. Помню: случилось это в две тысячи тринадцатом году. В тот день я беседовал в ресторане, в Нью-Йорке, с очередным вышедшим в тираж политиком из России, который мечтал издать свои мемуары на Западе. Политику порекомендовали меня его знакомые — их книги в моём переводе уже пылились на книжных полках Евросоюза и Соединённых Штатов Америки. Наши с ним общие знакомые заверили политика, что только Базилиус Шульц в полной мере поймёт и продемонстрирует западным читателям все тонкости и благородство "настоящей русской души"».

Я потёр подушечкой большого пальца чернильное пятно на своей ладони.

«Лёша Черепанов в тот день тоже демонстрировал иностранцам "русскую душу". Но на свой манер: он музицировал в ресторане, исполнял там песни из репертуара Михаила Шуфутинского. Я Лёшу поначалу не узнал — он меня заприметил и подошёл ко мне, когда моя беседа с политиком из РФ завершилась устным договором и скрепляющим его рукопожатием. К тому времени Череп уже весил примерно сто тридцать килограмм (при том, что со времён учёбы в десятом классе он не подрос ни на сантиметр). Помню, как невысокий краснощёкий толстяк указал на меня тонким длинным пальцем и воскликнул: "Да это же Вася Пиняев из Москвы!"»

Я усмехнулся — отреагировал на картинку, воскрешённую моей памятью.

«Эмма, представь себе: я его тоже вспомнил. Хотя мы с ним просидели в десятом классе за одной партой всего лишь две недели и он с возрастом сильно изменился, постарел. С Черепановым в тот день мы беседовали до закрытия ресторана (за фортепиано Лёша в тот вечер не вернулся). Оказалось, что это был его ресторан. Лёша открыл его, когда в начале девяностых, как и я, эмигрировал из России. Черепанов остался таким же болтливым, каким я его и запомнил. Он рассказывал мне о Кировозаводске и о своей школе — называл её "нашей". Приятная была встреча, пусть и неожиданная. Жаль, что судьба занесла его в Нью-Йорк, а не в Берлин, как меня».

Я снова посмотрел на Черепанова и шепнул:

— Лёха, какое у тебя отчество?

— Что? — переспросил Алексей.

— Отца твоего как зовут?

— Михаил.

Я кивнул и потребовал:

«Эмма, найди-ка мне информацию: какой ВУЗ окончил Алексей Михайлович Черепанов тысяча девятьсот сорок девятого года рождения. Учти при поиске, что в две тысячи тринадцатом году этот Черепанов был гражданином США, владельцем ресторана "Матрёшка" в Нью-Йорке».

«Алексей Михайлович Черепанов окончил Кировозаводский механико-технологический техникум пищевой промышленности», — сообщила Эмма.

Я снова взглянул на розовощёкого Черепанова.

«Да ладно. Эмма, ты ничего не перепутала? Он примеры из проверочной работы, как семечки щёлкал. Черепанов поступил в кулинарный техникум?»

«Господин Шульц, я перепроверила результаты поиска. Ошибку в них не обнаружила. Я нашла три ресторана "Матрёшка" в городе