Бойфренд для Цесаревны - Олег Ростов

- Всё, расходимся, станичники. Завтра будний день. Страда у нас началась. Сенокос. А после хлеба убирать будем, ячмень, рожь, овёс. Работы много. Осень гулять будем.

Вот это правильно. Подошёл к Ольге. А красиво она смотрелась в наряде казачки. Сделал руку кренделем.

- Разрешите-с, мадемуазель, сделать Вам вечерний променад?

Она чуть присела.

- Извольте, сударь. – Взяла меня под руку.

- Пардон, дамы и господа, станичники. У нас вечерняя прогулка. – Сказал всем находившимся на подворье у атамана. Нам улыбались вслед.

- Иди, Андрей, прогуляйся с нашей лебёдушкой. – Засмеялась жена атамана.

Шли с Ольгой по улице. Она раскраснелась, поглядывала на меня, и улыбка не сходила с её лица.

- Чего такая счастливая, Оль? – Спросил у неё.

- Ничего. Андрей, а ты совсем бесстыжий, такие песни петь. Поднимается у него. Так я и поверила, что не в штанах, а в душе.

- Лёль, одно другому не мешает.

- Конечно, не мешает. Вам, парням, это вообще никак не мешает.

- А вам, дамам?

- Ну это как посмотреть.

Мы вышли на окраину станицы. Увидели лавочку под деревом. Присели на неё. Ольга взяла мою правую руку в свои ладошки. Некоторое время сидели молча. Смотрели на вечернее, темнеющее небо. Зажглись первые звезды. Показалась луна. После дневного зноя повеяло вечерней прохладой и свежестью.

- Красиво как, да, Андрюша? - Произнесла Ольга.

- Красиво. У нас вообще красивая земля. Где бы ты не был, на севере, на юге. На западе или на востоке. В Сибири летом в тайге. Взбираешься на сопку и перед тобой зелёный океан. Как поётся в песне: «А под крылом самолёта о чем-то поёт зелёное море тайги».

- Андрей?! – Ольга смотрела на меня удивлённо. – Скажи, а ты что, был в Сибири? Я ещё тогда, в Москве, обратила внимание, когда ты говорил насчёт пробега на внедорожниках по Сибири. Но подумала, что это ты так сказал.

- А что тебя смущает? – Так, Самарин, похоже, ты начал палится. Язык твой, враг твой.

- Но ты же приехал из Южной Америки? Мне об этом крёстный сказал.

- Берестин?

- Да.

- И что? Я много смотрел фильмов про Сибирь.

- А что за песня?

- Ээээ… Ну так, ничего интересного.

- Почему же ничего интересного? Мне понравилось. А под крылом самолёта о чём-то поёт, зелёное море тайги. Хороший мотив и слова. Спой.

- У меня нет гитары. Она там, у атамана осталась.

- Андрей?.. Посмотри мне в глаза. Ты что-то скрываешь?

- Ладно, давай спою. – Говорить ей правду или нет? Берестин велел мне молчать, чуть ли не под страхом расстрела. Но… Надо ли мне скрывать от неё, что я попал сюда из другой реальности? И что не был я ни в какой Южной Америке.

Главное, ребята, сердцем не стареть, Песню, что придумали, до конца допеть.В дальний путь собрались мы,А в этот край таёжныйТолько самолётом можно долететь...

Я пел ей песню и постукивал ладонями себе по коленям. Ольга, слушая меня, улыбалась. А потом стала подпевать мне в припеве.

Мчатся самолёты выше облаков,Мчатся, чуть похожие на больших орлов,Мчатся над тобой они,А знаешь, дорогая,Лёту к нам в Таёжный — несколько часов.

А ты улетающий вдаль самолётВ сердце своём сбереги!Под крылом самолёта о чём-то поётЗелёное море тайги.

- Какая хорошая песня, Андрей. Я раньше её не слышала. А кто её написал?

Я пожал плечами. О Пахмутовой я почему-то здесь ничего не слышал. Спросил о ней Цесаревну. Она задумалась. Отрицательно покачала головой.

- Не слышала о такой.

- А о Добронравове слышала?

- Тоже нет. Это они написали?

- Не знаю, Оль. Просто один раз услышал эту песню и запомнил. Её пели двое, мужчина и женщина. Оба в годах. Она играла на рояле, а он стоял рядом. И они оба пели.

- Это были они, Пахмутова и Добронравов?

- Они. Ладно, Оль, может пойдём назад? Совсем стемнело. Ночь уже.

- Давай ещё посидим, немножечко. Мне так хорошо. Андрей, обними меня.

Обнял её. Она доверчиво прижалась.

- Андрей, скажи, ты правда меня любишь?

- Правда.

- А за что ты меня любишь? За то, что я Цесаревна?

- Это глупый вопрос, Оля.

- Почему глупый?

- Потому, что любят не за что-то.

- А как?

- Любят, Олечка, вопреки.

- Да?

- Да. Мне всё равно, Цесаревна ты или нет. Даже если бы ты была сиротой и жила в общежитии, то это ничего бы не изменило. Наоборот, простую девушку любить проще. Нет всего этого…

- Чего, Андрей?

- Суетящихся вокруг людей, придворных, охраны, служб безопасности. Нет дворцового протокола и прочего этикета. Нет повышенного внимания, когда ты находишься двадцать четыре часа под наблюдением. – Посмотрел на неё сверху вниз. Она молчала, прижимаясь к моей груди. – А вот Цесаревну любить сложнее. Труднее. И самое главное, это соответствовать тебе.

Она погладила пальчиками меня по груди, через футболку.

- А ты мне соответствуешь? – Тихо, почти шёпотом спросила она, не поднимая глаз.

- А вот на этот вопрос, ты сама должна ответить. Я же не могу быть сам себе арбитром.

Ольга отстранилась. Смотрела на меня. Потом улыбнулась и обняв меня за шею, накрыла своими губами мои. Мы сидели и целовались. Ловили губы друг друга. Её язычок касался моего. В какой-то момент она отстранилась.

- Нет, Андрей. Не только ты должен соответствовать мне. Но и я должна соответствовать тебе. Просто как женщина, как твоя женщина. Как твоя жена.

- Ну, мне-то ты точно соответствуешь, даже с перебором. – Тихо ответил ей, и мы оба с ней так же тихо засмеялись. Она погладила вновь мою грудь. Пальчиками провела по ремням кобуры, что находилась у меня с правого бока.

- Ты так и будешь всегда носить эту кобуру, с этим кошмарным пистолетом?