Порядок подчинения - Дейл Браун

class="p1">Она вошла внутрь, включила несколько ламп и провела несколько минут, читая сообщения, оставленные для нее на компьютере, и проверяя расписание. Рейсы отменялись десятками. Она позвонила в оперативный отдел базы ВВС Платтсбург, запросив разрешение на вылет ее самолетов из аэропорта округа Клинтон как можно скорее. У нее были друзья в Олбани, штат Нью-Йорк, и Портленде, штат Мэн, которые позволили бы ей осуществлять полеты оттуда (за определенную плату, конечно), пока аэропорт округа Клинтон был закрыт, но ей потребуется разрешение FAA и военно-воздушных сил, прежде чем она сможет запускать свои самолеты. Оставив Паркеру компьютерное сообщение с просьбой организовать передачу операций, она вышла осмотреть цех технического обслуживания.

В одном из ангаров ее ждал сюрприз, и теперь она знала, почему там не было ее самолетов: прибыл первый из ее новых грузовых самолетов Cessna Caravan стоимостью более миллиона долларов, украшенный огромной красной лентой и бантом. Очевидно, что это был сюрприз для нее, когда она закончит «Адскую неделю». На фюзеляже даже была надпись LIBERTY AIR SERVICE и логотип ее компании, а под иллюминатором со стороны пилота изящным каллиграфическим почерком было выведено ее имя. Автомобиль был вымыт, натерт воском и отполирован до блеска, а колеса даже покрасили из баллончика глянцевой черной краской, чтобы они выглядели как новые в демонстрационном зале.

Это был сюрприз для Эда, радостно подумала она. Банковский кредит должен был поступить только через три-четыре дня, а доставка самого самолета должна была состояться только через неделю после этого. Эд Колдуэлл, должно быть, поторопил события ради нее. Да, иногда этот парень мог быть милым. Это было лучшее, что могло отвлечь ее от утреннего инцидента, и она должна была поблагодарить Эда Колдуэлла — лично, если бы ей удалось его поймать. Она вернулась в свой офис и позвонила Эду.

На другом конце провода ответили, но тот, кто поднял трубку, очевидно, был отвлечен чем — то — или кем-то — другим. Ребекка услышала несколько смешков, частое тяжелое дыхание и стоны, а также безошибочно узнаваемое ритмичное шуршание простыней и пружин кровати. Затем женский голос, покрасневший и хрипловатый, наконец ответил: «Сад наслаждения сатаны, говорит Ева. Сатана полирует свой рог, но если вы оставите свое имя, свой номер…»

Трубку отняли от ее рта, и Ребекка услышала голос Эда. «Я сказал, пусть автоответчик ответит на это, детка».

Ребекка швырнула телефон обратно на рычаг. Что ж, вот и вся благодарность сукиному сыну. Кто-то другой делал это за нее. Ребекка не знала, плакать ей или швырнуть телефон в окно своего офиса. Она сидела там, кипя от злости, что позволила убаюкать себя мыслью, что она единственная в жизни Эда. Этот голос на другом конце провода… она откуда-то его знала. Какая-то глупая крашеная блондинка, которая работала в банке, всегда мурлыкала и мяукала, когда Эд был рядом. По крайней мере, он мог бы трахнуть кого-нибудь с мозгами, или с карьерой, или еще с чем-нибудь. Но эта бимбо … было просто слишком оскорбительно думать, что это ее замена. Эта кукла Барби, вероятно, не знала разницы между «прайм рейт» и «прайм риб». Ребекка уставилась на телефон, наконец начиная остывать. Что ж, это действительно не должно ее удивлять. У них определенно не было соглашения о том, как они будут жить. Хотя то, как воспитывалась Ребекка, выросшая в Вермонте, где ты давал кому-то обязательства, которые что-то значили. По крайней мере, она всегда так считала. У Эда, очевидно, были другие идеи. Ладно. Да пошел он. Он ничем не отличался от некоторых из тех придурков на действительной службе, с которыми ей приходилось мириться на протяжении многих лет. Неужели мужчины никогда не меняются?

Боль в плечах от ремней безопасности возвращалась, и в комнате стало заметно холоднее. Это были чертовски испорченные пару дней, словно вышедшие из-под контроля американские горки. О возвращении домой теперь не могло быть и речи. Эд был умен: он догадался бы, что звонила именно она, подтвердил бы это, позвонив в эскадрилью, закончил бы обхаживать Мэрилин (он был умен, но и от быстрого перепихона не отказался бы), затем отправился бы к ней домой, чтобы объясниться. Они бы спорили, дрались, кричали и вопили; он был бы нежным, понимающим, извиняющимся, отрицая все и одновременно заверяя ее, что она для него единственная. В конце концов она расскажет ему о катастрофе и войне, а он расскажет ей о кредите и самолете, и она упадет в его объятия от изнеможения, капитуляции, одиночества или страха. Он предложит ей массаж, ужин, выпивку, и они снова станут единым целым.

Черта с два это должно было случиться. Может быть, в прошлом, но не сейчас. Кому это было нужно вдобавок ко всему остальному, через что она прошла? Господи, она же не мазохистка. Кроме того, дома ей ничего не было нужно, поэтому она решила вернуться на базу и переночевать в центре оповещения. Ее одежда была на месте, ее летное снаряжение было на месте, и в любом случае ее собирались вызвать к середине утра, чтобы начать подготовку к вылету по тревоге. Она закрыла «Либерти Эйр», не заходя в кабину нового «Каравана» — нет смысла слишком привязываться к нему, так как ей, возможно, придется вернуть его банку, если она не сможет снова начать летать, — затем направилась обратно на базу.

Ее первой остановкой был госпиталь базы, где она попала в палату интенсивной терапии. Марк Фогельман был в сознании и настороже — вчера ей сказали, что он в легкой коме, — но выглядел так, словно должен был находиться без сознания, просто чтобы избавить себя от небольшого дискомфорта. Его лицо, которое ударилось о защитное стекло приборной панели с такой силой, что разбило забрало и шлем, было опухшим и фиолетовым, как у боксера, получившего удар на ринге. На его лбу была толстая повязка, а глаза были черными и почти заплывшими. Он носил шейный бандаж, который только делал его лицо еще более одутловатым. Из-за бритой головы он выглядел еще хуже.

«Привет, Йот», — поприветствовала его Фернесс, используя любимое прозвище пилотов для офицеров по вооружению своих F-111 «Йот», которое расшифровывалось как «Ты» на ее офицере по вооружению. «Ты должен сказать кухне, чтобы она не использовала так много глутамата натрия». Она села рядом с ним на кровать, расстегнула свою летную куртку и протянула ему коричневый бумажный пакет с экземпляром «Пентхауса» внутри. «Я пронесла его тайком мимо медсестер. Это моего парня. Я знала, что это сведет тебя с ума