Слуга Государев. Тетралогия - Денис Старый

человек недоволен был тем, что я выбрал ему новое прозвище. Старое, Волот, ему явно нравилось больше. Я же и хотел бы переселить себя — но то и дело в голове всплывал образ из прошлого.

— Бах-бах-бах! — раздался новый залп.

— Бердыши и сабли наголо! — скомандовал я. — Баграми скидывайте лестницы!

Высота стен Кремля не столь велика, что можно рассчитывать на неприступность. Вот если бы был ров, заполненный водой, вал, несколько выдвинутых вперёд бастионов… Да и ушли уже в прошлое крепости прямоугольные.

— Бояре, Бога ради, идите под защиту стен! — не выдержал я и прикрикнул.

Хотелось добавить: и не мешайте нам вас защищать.

Встав вместе со своими свитами на стенах и в лестничных проходах, бояре действительно мешали воинам передвигаться. И без того особой дисциплины и порядка не наблюдалось, а тут ещё и мешают. И не обойдёшь, не оттолкнёшь так просто богато одетого надменного человека — а кто-то при них и бежать куда нужно стеснялся.

— Ух! Ух! — уже следовали пистолетные выстрелы.

Первые стрелецкие бунташные головы стали подниматься на стену. Их кололи и рубили, просто сталкивали вниз. Но на смену одному приходили уже двое.

— Стройся! — командовал я, практически за руку подтягивая одного стрельца к другому.

Примерно то же самое, но метрах в ста подальше, делал и сотник Алексей Матвеевич. Пока ещё кипит бой, пока ещё противник не закрепился на стене, нужно организовать второй этап обороны.

Даже если сейчас враг начнёт захватывать метр за метром пространства на стене, мы уже будем готовы к тому, чтобы это пространство сужать. В плотном построении, организованно будем с Алексеем двигаться друг другу навстречу.

Такую тактику мы заранее оговаривали. И недаром на каждом участке обороны находятся от трёх до пяти десятков пикинёров. Я был необычайно удивлён, когда узнал, что в русской армии, в то время когда в других армиях Европы от них уже отказываются, было немало иноземцев-пикинёров.

Ну, а здесь люди с пиками нам будут в помощь.

— Бабах! — всё-таки успевают выстрелить наши пушки.

Я даже не смотрю, какой урон они могут нанести штурмовикам. Явно, что немалый. Но сейчас эти две пушки становятся серьёзным препятствием для нашей же обороны. Они физически мешают.

Но не сбрасывать же их вниз!

Клещи, чтобы замкнуть прорвавшегося врага, были готовы. Ещё кипел бой, ещё бунтовщики не захватили и пяти метров стены, но было ясно, что пикинёрам и стрелкам в плотных построениях сегодня придётся поработать.

Краем зрения я видел, как Ромодановский пошёл вниз, где стояли Нарышкины, Долгоруков, другие товарищи. Наверное, Матвеев улучил момент и сейчас находится вместе с царём и царицей в палатах — возможно, какое-то внушение делает Наталье Кирилловне. А вот остальные здесь.

Я, на самом деле, безмерно благодарен Григорию Григорьевичу Ромодановскому за то, что он взял на себя роль успокоителя боярского возмущения. Но явно князь Ромодановский в подробностях не донёс до бояр суть плана обороны Кремля.

И потому бояр должно было беспокоить, что бунтовщикам удалось уже взять даже не пять, а как бы не десять метров пространства на кремлёвской стене.

— Отход! — кричал я всем бойцам, которые ещё сражались и совершали попытки не допустить бунтовщиков на стену.

Часть плана заключалась в том, чтобы сконцентрировать удар бунтовщиков на одном участке. Пусть наши силы и позволяли более или менее насытить оборону по всему периметру кремлёвских стен, но это лишь «более или менее», а не полностью и уж тем более не с избытком. И если сражение будет развиваться на одном участке, то здесь мы уже можем иметь преимущество.

Небольшая военная хитрость. Мы отдаём врагу яблоко, чтобы, пока он его с довольным видом жуёт, качественно ударить в челюсть.

Я уже наблюдал, как с других участков толпы бунтовщиков хлынули именно сюда, к нам. Не прорвавшись больше нигде на стены, они рассчитывали развивать успех на участке обороны между Боровицкими и Спасскими воротами.

— Мортирки готовь! — командовал я с улыбкой.

На стене уже было не менее ста пятидесяти врагов. Другие ещё лезли и лезли на стену. Они мешали друг другу, у них не хватало организованности, чтобы разделиться на группы. У стрельцов мало опыта брать крепости. Да я и не припомню, чтобы в последнее время русское войско брало крепость, а не защищало её.

Так что явная суета царила среди противника. А ещё у них была такая скученность, что если бы я решил использовать не маленькие мортирки, стреляющие дробом из пяти — десяти железных шариков, а полноценные пушки, то это могло бы иметь абсолютно ошеломляющий эффект.

Однако я опасался, что перекрёстный огонь почти в упор, когда союзников разделяют разве что каких-то сто метров, мог бы оказаться убийственным и для защитников.

Встав на небольшую скамью, чтобы возвышаться и видеть более полную картину, я с удовлетворением отметил, что и со стороны Алексея Дробатого также вперёд выдвинулись бойцы с мортирами в руках.

Древнее оружие, которое использовалось ещё сто лет назад, сейчас могло нам здорово помочь при обороне.

Стоя всё на той же скамейке, посмотрел и на то, что происходит за стенами Кремля.

Как мы и ожидали, противник стал перебрасывать на наш участок всё новые и новые силы. И теперь внизу столпилось не менее чем с тысячу бунтовщиков, которые ждали своей очереди, чтобы подняться на стену. Подняться и торжествовать хотели они. Ещё больше вражеских бойцов спешно приближались к нашему участку.

— Сигнал рейтарам! — приказал я Прохору.

Побитый, с опухшим лицом, но не утративший силу духа, Прошка тут же отправился к группе лучников. И уже через полминуты в воздух одна за одной стали отправляться стрелы с красочными лентами. Со стороны, наверное, можно было подумать, что это такой странный и несвоевременный салют.

Однако ж это на деле начинался третий этап обороны Кремля. Ещё немного выжидаем, когда на стене будет явно больше двух сотен противников, и начинаем уже активно действовать.

Да и сейчас не дремлем. Вражеские бойцы то и дело натыкаются на пики и получают пистолетные выстрелы.

— Мортиры, пали! — выкрикнул я, не сходя со скамьи и подавая сигналы Алексею.

— Бабах! — раздались оглушительные выстрелы.

Сейчас не один десяток моих бойцов получил лёгкую контузию. Но я знал, что это не заставит их кинуть оружие. Те, кто мог, схватились за уши, раздались крики то ли боли, то ли возмущения. Строй слегка поколебался, но действительно быстро пришёл в равновесие.

— Шаг! — командовал я. — Да ступайте уже!

Не настолько ровно, как хотелось бы, но пикинёры сделали один шаг вперёд. Это было не так