Слуга Государев. Тетралогия - Денис Старый

— Садись рядом, поешь! — сказал я, стараясь не рассмеяться.

Какие нынче лобызания? В полночь вставать надо, чтобы к утру готовиться отражать штурм. Так что поем и хоть сколько посплю. А уже меньше чем через пять часов, если верить внутренним ощущениям, при отсутствии часов, нужно будет вставать. А про лобызание — уже потом, после победы!

✅ Продолжение самой популярной серии о попаданце в Афганистан и Сирию. История о мужестве, отваге и доблести человека, верного своему долгу.

✅ Главный герой выполняет рисковые и опасные задания.

✅ На весь цикл действуют СКИДКИ https://author.today/work/371727

Глава 13

Москва

14 мая 1682 года

— А скажи, по нраву ли я тебе? — спросил я Анну после долгих раздумий.

Девушка опустила глаза, снова покраснев как маков цвет, но всё же кивнула. Она стояла, словно обречённая, и тяжело дышала. Явно ожидала, что я сейчас на неё накинусь.

Эх, не хотелось всё-таки портить девочке жизнь, но, видимо, придётся. Нет, я не о том, что она сейчас ляжет со мной, и я уйму свою похоть, а уж потом стану придумывать, куда её пристроить. Нет, не об этом сейчас мои мысли. Или не только об этом.

— Знаешь ли ты кого-нибудь в Кремле, кто мог бы говорить мне о происходящем вокруг? — осторожно спрашивал я.

Это что? Разочарование ли я вижу в глазах девчонки? Она боялась, но одновременно и хотела совершенно другого? Ох уж эти дамы! Две жизни проживи, и всё равно не поймёшь, чего именно они желают.

— А ты не будешь… со мной? — явно волнуясь, спросила Анна.

— Буду, — буднично отвечал я. — Но после. Пока у меня дела великие. И ты на мой вопрос не ответила.

— Не сразумела я, чего желаешь, — с явными нотками обиды отвечала девчонка.

Я встал из-за стола, подошёл к Анне.

— Иди ко мне! — сказал я и стал целовать красавицу.

Изрядно мне пришлось проявить силы воли, чтобы не пойти дальше поцелуев. И поцелуи, которые я посчитал нужными для дела, сейчас нужны для тела. Но человек отличается от животного тем, что «дело должно быть превыше тела».

Утолив самую горячую жажду, я отстранился от красавицы. Анна же стояла, улыбалась и не смела открыть глаза. А потом коснулась своих губ пальцами, будто не веря собственным ощущениям.

Использую да… Но и помогаю же. И девица не прочь. А теперь она ответит на мой вопрос и поможет… Женщины для тех мужчин, кто им нравится готовы такие горы свернуть, что Гималаям пришлось бы понервничать, что из выровняют, если только женщины захотят этого.

— Так есть тот, кто сможет рассказать мне? Али ты чего подслушает? — чуть перефразировал я вопрос. — Знакома ли ты с тем… шутом, скоморохам, что вхож во все двери?

Мило прикусив нижнюю губу, девушка задумалась. Я не мешал. Самому было о чём подумать. Вот то, что я собираюсь использовать Анну — это насколько этично? Наверное, не очень красиво. С другой стороны, я ведь уже давно ищу, как бы подслушать, что обо мне говорят другие. И это нужно для дела.

Уверен, что Матвеев и другие бояре обязательно перемывают мне кости. Может так быть, что у них уже готов сговор против меня. А предупреждён — значит вооружён.

Ещё прошлая жизнь научила меня не доверять тишине и не расслабляться на волне успеха, когда многое получается. Да, относительная тишина нынче сложилась, это если говорить об взаимоотношениях с боярами. Но и получилось у меня, действительно, уже многое. И простят ли подобное?

На месте бояр я бы сильно задумался, стоит ли мне давать возможность влиять на молодого государя. Зотов, не уволенный также с должности наставника Петра, — фигура слабая, запойная. Ему не до интриг, и его никто не боится. А вот в отношении меня могут быть опасения.

— То тебе потребно с Кульгавым говорить. Он середь шутов первым будет. И дядька он мне, завсегда жалел, — подумав, сказала Анна.

— Расскажи про него! — попросил я.

— Нечестно ты со мной поступаешь. Вижу я, что дразнишь меня, девку слабую, — добавив ещё больше обиды в голос, говорила Анна.

Смышлёная. Поняла, что я её намереваюсь использовать. Но она сама должна принять решение.

Я же, по сути, не о многом её прошу. Более того, уверен, что могу и приказать. А если есть возможность у Анны, которая с самого детства живёт в Кремле, помочь мне что-нибудь разузнать, то этим нужно пользоваться.

— Я помогу тебе. Ты помог мне, а я тебе. Но скажи нынче ясно… целуешь меня, полковник, ты токмо лишь, как бы дела свои ладить?

— Да нет же. Зело пригожая ты. По нраву мне, — признался я и тут же добавил: — И ты права: помог я тебе.

Что-то я девчонку сильно жалею. Ведь не требую с неё, чтобы легла под кого-то, чтобы выведать информацию. Только лишь спрашиваю, к кому я могу обратиться и уже за звонкую монету попросить слегка для меня пошпионить. А могу поступать иначе… В жизни были прецеденты.

Возможно, я стал относиться к Анне, по местным понятиям, слишком хорошо. Явно как к кому-то, кто значит для меня больше, чем простая служанка. Это возбудило фантазию у девушки. И она частично права, вопрос только в другом, что дело сейчас превыше всего.

— Пойти мне тогда до этого дядьки Игнатки? — как-то обречённо сказала Анна.

Она ещё остановилась у двери, видимо, ожидая, что я её верну. Но нет. Сильно я загорелся желанием узнать больше разного сокрытого.

Так или иначе, но со штурмом Кремля всё не закончится. Или мы победим, и тогда бунтовщики явно рассеются и можно будет идти в контратаку. Или проиграем, во что я не верю, но подобный исход дела также нельзя отклонять. А после разбирательства начнуться внутри победившей группировки.

И я тут, как корове седло. Вот только я не корова, а бык, раз уж такие образы использовать. И седло на мне смотреться будет неправильно, но потому, что катать никого не собираюсь.

Минут через сорок, когда я уже решил готовиться ко сну, в дверь постучали. На пороге появился мужичок невысокого роста, явно в годах. Он сильно горбился, словно горбатым был. Но горбуна из Собора Парижской Богоматери из него не выходило. Прозвище «Кульгавый» подтвердилось. Даже просто входя ко мне, он сильно припадал на левую ногу.

— Так вот який ты, полковник, о ком все судачат! — сказал шут-скоморох и без приглашения сел за стол.

Он стал, не чинясь, доедать то,