Фантастика 2024-2 - Елена Владимировна Петрова

- Это очень тяжкие грехи, - качнул головой священник. - Тебе придется долго молиться, чтобы искупить их. Пусть они и были твоими врагами, но вспомни каждого из убитых тобой, и прочитай молитву за упокой его души. Расскажи еще, в чем ты хотел бы покаяться?

- Я прелюбодействовал, - ответил я. - Дома, еще в Васильевском селе, у меня была девушка, которую зовут Мария. Обычно мы ничего такого не делали, просто гуляли, но в последний день перед нашим отъездом мы… Согрешили. И еще потом, позже, в бывших Воронежских землях, как раз в той деревне, которую терроризировал циркач. Циркач хотел забрать одну из местных дев себе в качестве жены. Она пришла и отдалась мне. И потом, после того, как я убил человека-медведя, она приходила еще несколько раз. Мне не хватило твердости, чтобы отвергнуть ее, чтобы не поддаваться похоти.

- Понимаю, - вздохнул священник. - Многих стараний стоит то, чтобы противиться козням дьявола. И смирять страсти свое - первое, чему должен обучиться достойный христианин. Каждый день в течение двух недель будешь читать молитву о смирении страстей своих. Есть еще что-то, что ты хочешь мне рассказать?

- Да. И это, наверное, самый тяжкий из моих грехов,- я на секунду замолчал, думая, стоит ли говорить о таких вещах совсем незнакомому человеку, но все же решился. - Но, чтобы ты понял, о чем я говорю, мне придется рассказать немного больше. Все дело в том, что я - незаконнорожденный сын князя Кирилла. Того самого Великого Князя, что объединил под своей властью Пять Княжеств, и умер, не оставив наследников. Для этого я собрал дружину, поэтому мы и путешествовали, набирая новых бойцов и заручаясь верными сторонниками.

- То, что ты говоришь мне, правда? - спросил священник.

- Правда, - кивнул я. - Но дело не в этом. В начале лета мы столкнулись с дружиной одного из бояр, и понесли тяжкие потери. Тогда погибло много моих людей, в том числе мой наставник - Игнат. Я пытался найти утешение, в последние минуты жизни Игната мы разговаривали с ним о вере, тогда-то я и решил принять христианство. Но это было не все. Меня обуревала гордыня, я вообразил, что могу поступить как Иисус, и отправился в Брянск, чтобы сдаться наместникам. Думал, что если они покончат со мной, то не станут преследовать всех остальных.

- Нет, - качнул головой священник. - Это совсем не грех. Пожертвовать собой ради ближних, стремясь уподобиться при этом Иисусу Христу - это великое благо. Ты рассказал все, что хотел?

Я на секунду задумался. Пожалуй, самые тяжкие из своих грехов я уже перечислил. Хотя, осталось еще кое-что.

- Я впал в уныние, когда умерла моя мать, - вспомнил я. - Ее загрыз волкулак, и я ничего не смог сделать. Сейчас я наверняка сумел бы защитить матушку, но сейчас я совсем другой человек. Раньше-то я ей и слова поперек сказать не мог, а теперь под моим началом целая дружина.

- Пережить такую утрату, не впав в уныние, очень сложно, - священник кивнул мне. - Но я вижу, тебе удалось с ним справиться. Может быть, это было испытание, которое Господь отправил тебе, а возможно, он сделал это специально, чтобы ты переродился.

- Тогда все, - сказал я. - Я вроде бы все сказал.

- Тогда перекрестись, поцелуй крест и возложи голову на Евангелие, - сказал священник.

Я исполнил его указания, положил голову на книжицу, лежавшую на подставке, после чего священник закрыл мою голову куском полотна, и принялся читать молитву. Скоро он закончил, снял тряпицу, сложил ее и убрал.

- Благослови, отче, - повинуясь непонятному душевному порыву, я снова сложил руки одна на другую и обратился к священнику.

- Бог благословит, - снова перекрестил меня он, посмотрел мне в глаза и качнул головой. - Я вижу, что тебя ждет непростой путь. Много испытаний приготовил для тебя Господь, много деяний тебе предстоит совершить. Я тебе кое-что дам, может быть, это поможет.

Он отошел в сторону и скоро вернулся с небольшой книжицей, явно написанной и сшитой вручную. Я открыл ее, и принялся листать страницы, на каждой из которых аккуратным убористым почерком было написано по молитве.

- Это молитвослов, - сказал священник. - Тут написаны молитвы, их немного, но тебе на твоем пути помощь Господа может очень пригодиться. Так что бери.

Не знаю почему, но я вдруг почувствовал себя, будто окунулся в глубокую пуховую перину. Пусть я и не знал этого чувства, потому что в перине мне никогда спать и не приходилось, обычно довольствуясь жестким соломенных тюфяком, но по телу побежали мурашки от удовольствия. А на душе после исповеди действительно стало легче. Выговорился перед Богом, и все стало проще и понятнее.

- Благодарю, отче, - я кивнул, аккуратно закрыл книжицу, но убрать ее было некуда: придется нести в руке. Потом вложу ее в справочник травника, никуда оттуда не денется, не помнется, да и не зальешь случайно ничем.

Запустил руку в карман, вытащил из него все имеющееся серебро: две гривны, да один рубль, и протянул их священнику.

- Тут немного, но возьми, - сказал я. - Тебе эти деньги понадобятся больше, чем мне.

- Уверен? - спросил священник. - Две гривны — это немало денег, на них можно месяц жить.

- Уверен, - решительно сказал я. - Мы все равно завтра подписываем договор с мэром Григорием и переходим на казенный кошт. Да и негде мне скоро будет эти деньги тратить, там, куда мы едем, все равно торговать особо не с кем и ничем.

- Что, на заставу отправляетесь? - с пониманием спросил священник.

- Да, - подтвердил я его догадку.

- В Крым? - теперь в его голосе звучало сочувствие.

- Нет, Бог миловал, - качнул я головой. - В Молдавию.

- В Молдавии тоже не сахар, - вздохнул поп. - Местные смерды не любят наемников. Кое-где они смирные, кое-где сбиваются в шайки и ничем не отличаются от разбойников. Но все лучше, чем в Крым.

- А тебе-то откуда знать? - удивился я.

- Ну, я же не всю жизнь был священником, - улыбнулся тот. - Пришлось и мне, знаешь, в свое время понаемничать, мечом помахать, да.

- А, - я на секунду задумался. - Знаешь, я