Фантастика 2024-2 - Елена Владимировна Петрова

Потом пришли боярин Лука с купцом, который ходил расспрашивать людей и проверять истории наших новиков. Все у них сходилось: Михал действительно был охранником каравана, Владислав учился у одного из купцов торговому делу и сбежал, после того как кто-то подослал к нему убийц, а про Савву и так все было ясно. Только о Лехе с Богданом никто ничего не знал, но глупо была рассчитывать, что кто-то сможет о них что-нибудь рассказать. Кому эти деревенщины нужны-то в самом деле?

Николай по случаю нашего отъезда расщедрился и приказал слугам принести из погреба два кувшина вина, по его словам, как раз молдавского. Вино было густое, красное и сладкое, ушло оно влет, тем более, что после жирного жареного мяса всем захотелось пить.

Вслед за первыми двумя кувшинами принесли еще один, который мы тоже быстро распили, а потом Николай потребовал принести пива и приказал кому-то из своей челяди срочно растопить баню.

Пива я уже не пил, ума мне на это хватило, в баню тоже не пошел, так как понимал, что это чревато продолжением пьянки. Кое-как добрался до выделенной мне комнаты, свалился на кровать и уснул.

Мне показалось, что с того момента, как моя голова коснулась подушки, прошла всего пара мгновений, а меня уже трясли за плечо. Чувствовал я себя, откровенно говоря, паршиво. Башка болела так, что казалось, будто по ней всю ночь били кузнечными молотами, пить хотелось неимоверно, а во рту словно устроили кошачью свадьбу. К тому же меня посетила совсем непривычная гостья - изжога. В груди будто натурально огонь горел.

Кое-как открыв глаза, я попытался рассмотреть сквозь мутную пелену, кто же это меня трясет. Больше всего мне хотелось послать разбудившего меня куда подальше, напиться холодной воды, да спать дальше, пока чертово похмелье не пройдет.

С большим трудом я сумел разглядеть выбритую голову с длинным чубом, и такие же длинные усы. Кое-как сморгнув стоявшую перед глазами пелену, я рассмотрел и остальные детали: пластинчатый доспех, кольчужные рукава, меч на поясе. Мысли двигались медленно, будто заржавевшие шестерни какого-нибудь механизма, но я сумел сложить два к двум и понял, что разбудил меня боярин Лука Филиппович.

- Вставай, Олег, пора, - сказал он и протянул мне что-то.

Кое-как сфокусировав глаза на предмете, который он мне пытался передать, я понял, что это большая крынка. С чем она, мне только предстояло узнать, но я надеялся, что не с вином. Впрочем, вряд ли в боярине проснулся шутник, и он решил разыграть меня таким образом.

Приподнявшись в постели, я схватил крынку обеими руками, понюхал, ощутив хлебный дух, и после этого присосался к краю и принялся жадно пить. Холодный квас, пролившись в пересохшую глотку буквально оживил меня, даже голова будто бы стала меньше болеть.

- Куда пора? - спросил я, до сих пор слабо соображая, что происходит. События прошлого дня вспоминались неохотно, будто воспоминания размыло бурным речным потоком. Только вместо воды в нем смешались пиво и вино.

- Тебе - к Григорию, к мэру, договор подписывать. - ответил Лука Филиппович. - Нам с Никитой на постоялый двор, дружину собирать и к выходу готовиться.

Точно. Мы же подобрали новиков, а, значит, пора подписывать договор с мэром и отправляться в путь. Сначала до Винницы, потом на границу с Молдавией. И как я в таком состоянии вообще собираюсь куда-то идти, и тем более садиться в седло?

- Чего сам-то будить пришел? - хрипло спросил я и снова приложился к кувшину.

- А то ты встал бы, если б я слуг прислал? - хитро прищурившись, спросил боярин. - Или послал бы их куда подальше?

- Справедливо, - кивнул я, признавая, что скорее всего поступил бы именно так, как говорил боярин.

- Что, Олег, плохо? - спросил тот.

- Плохо, - кивнул я.

- А это все потому что в баню вчера с нами не пошёл. Сходил бы, с потом весь хмель вышел бы, да и смыл бы его с себя. Когда очень пьян, спать ложиться нельзя, подождать надо, пока не протрезвеешь немного, прогуляться, воздухом подышать. Вот тогда и на утро просыпаться будет легче.

- Кто ж знал, что оно так выйдет, - пробормотал я и буквально влил в себя остатки кваса.

Стало легче, но головная боль никуда не делась. Больше всего мне хотелось залечь обратно в кровать, накрыться одеялом и не вылезать из-под него, пока похмелье не отступит, но времени на это не было. Никто не будет ждать, пока я переболею, Киев мы должны покинуть сегодня, и договор с мэром заключить надо как можно скорее. Только как я перед ним в таком виде покажусь?

- Так ты ж сам пил, - резонно возразил боярин. - Никто пиво и вино насильно в тебя не вливал.

- Да я как-то не напивался до такой степени ни разу, - ответил я.

Это было чистой правдой, раньше мое знакомство с алкоголем ограничивалось тремя, максимум четырьмя кружками пива под хорошую закуску. А вина так я вообще пил очень мало, причем слабых совсем, фруктовых.

- Ладно, встаю, встаю, - нашел я в себе силы откинуть одеяло. - В бане вода со вчерашнего осталась?

- Осталась, - кивнул боярин. - Прислать кого, чтобы помыться помогли?

- Людку пришли, - ответил я, а сам поднялся на ноги.

Мир качнулся в моих глазах, к горлу подступила тошнота, я и упал обратно на кровать. Кое-как все-таки заставил себя встать и, покачиваясь и хватаясь за стены, двинул на выход из комнаты. Спуск по лестнице оказался для меня настоящим подвигом, а с учетом того, что она была здесь очень крутая, чтобы легче было оборонять в случае чего. Это приключение не закончилось для меня падением только превеликим чудом.

На улице мне стало легче, хоть свежий воздух и ударил в голову не хуже кружки вина. Широким шагом я направился через двор в баню, которая, как оказалось, не успела еще до конца остыть, но не стал раздеваться и первым делом отправился к печи.

Открыл ее, выгреб изнутри несколько угольков, раскрошил их в руках, отправил в рот и принялся пережевывать. Средство это было верное, но лучше подходило для того, чтобы долго не пьянеть: уголь в желудке и кишках разбухнет и начнет впитывать алкоголь со страшной силой. Гораздо вернее, чем есть перед пьянкой масло.

Но и сейчас