Код Гериона: Осиротевшая Земля - Людмила Брус

class="p1">Сквозь глубокий сон Рэнди почувствовал, как кто-то настойчиво толкает его в ноющий бок. Еще не успев полностью придти в сознание, парень стал отталкивать наглеца и сразу же об этом пожалел: по его лицу скользнуло что-то большое, мягкое и влажное, а точнее сказать – слюнявое.

В следующую секунду он едва не вскрикнул от неожиданности, встретившись глазами с парой других – янтарных, с круглыми зрачками. Вот и длинная волчья морда, обрамлённая воротником из пышной чёрной шерсти, и жёлтые клыки длиной с мизинец, и дружелюбно высунутый, ярко-розовый язык. Побуждая Рэнди проснуться, зверь поскреб его плечо когтистой лапой.

– Миднайт! – восторженно прошептал юноша, осторожно положив ладонь на шелковистый собачий нос. – Миднайт, живой!.. Ты как нас догнал? Мы же столько ехали на дрезине!..

Будучи раненым в схватке с Китти (чья судьба так и осталась неизвестной для Фокс и Рэнди), умное животное отлежалось в укромном месте и, регенерировав благодаря хозяйкиной крови, отправилось вслед за ней, ведомое своим удивительным обонянием. Остановки путешественников – сначала в Рэйлтауне, а затем на ГЭС, пришлись для Миднайта как нельзя кстати: в противном случае пёс ни за что бы за ними не угнался.

Миднайт обнюхал лицо хозяйки и негромко заворчал, словно жалуясь. Глава Потерянных Детей продолжала спать; она сама когда-то говорила, что способна пролежать в отключке сутки напролёт после долгого перехода. Рэнди аккуратно поднялся и подошёл к Лексу; тот оставался неподвижным, как изваяние. Его лицо имело пепельный оттенок, сомкнутые веки не вздрагивали и глаза под ними не шевелились, дыхание больше не вздымало грудь. Рэнди аккуратно взял руку гитариста, приложив большой палец к просвечивающей жилке на запястье. Не шевелясь и боясь даже сделать вдох, он сидел так несколько минут, пытаясь уловить хотя бы слабое биение под кожей. А затем горячие слезы хлынули ему на лицо, как вода из прорванной плотины. Ужасное осознание скрутило внутренности в тугой ком, кольнуло в сердце тупой иглой. Лекса, обладателя самых быстрых рук в Антарктиде, больше нет.

Фокс рывком села на полу. Она не спрашивала, что случилось: она поняла это сразу. Но, прежде чем заняться умершим парнем, она крепко обняла собаку, погрузив лицо в спутанный мех. Затем она тряхнула головой, прогоняя остатки сна, и внимательно изучила безжизненное тело.

– Погоди горевать. Пиковая стадия перехода – это каталепсия, состояние, весьма напоминающее смерть. Все жизненные процессы словно замирают, без медицинской техники отследить их трудно. Организм адаптируется к симбиозу на клеточном и даже молекулярном уровне, энергии на это уходит море. Вот он и бережёт её, как может.

– Когда-нибудь ты мне расскажешь, где выучила столько умных слов.

– Когда-нибудь!.. – ответила Фокс, но ничего объяснять не стала.

– Как лицо окостенело… – Рэнди провел пальцами по лбу товарища, на котором еще не успела высохнуть испарина.

– Это сгорает жировая прослойка, которой у него и так кот наплакал… Восстановим ее в Семи Ветрах, если дотянет до утра, – Фокс ласково погладила юношу по спине, и удушливая тяжесть отпустила его.

****

Двухтонный домкрат своё дело сделал, но «Гарм» сквозь ворота проехать так и не смог, и оставшимся в машине членам экспедиции пришлось идти по туннелю для погрузчиков пешком. В этот момент по рации с Джеком заговорил Старк. -Джек! Мужик и вправду мёртвый! И кажется, это Ной. То ли сам себе башку продырявил, то ли грохнули его. Оружия мы не нашли.

– Старк, твою мать! – выкрикнул караванщик, ощущая приступ тошноты. – Я что тебе говорил – внутрь не суйся! Хайдриха на тебя нет, скотина! Давно он помер, по-твоему?

– День или два назад!..

– Засада… – Джек с досадой дёрнул себя за бороду. – Что там ещё? Где чёртова псина?

– Наверное, через проходную на плотину вышла. Слушай, тут такое дело…

– Что ещё? – прорычал в рацию Джек.

– В домике старуха… Ей кто-то сердце продырявил. Сун-Ё говорит, труп совсем недавний.

– Понял тебя, приятель. Теперь им не жить…

****

Миднайт беспокойно заворчал, повернув к выходу сначала ухо, а затем и голову. Широкие лапы тревожно клацнули когтями по полу. Шерсть на затылке встала дыбом, острые зубы обнажились в боевом оскале, низкое урчание, непохожее на обычный собачий рык, наполнило комнату. Шагнув к стеклянной двери, Фокс мигом разглядела причину беспокойства пса – вооружённых людей.

– Холод и мрак! – яростно прошипела Фокс. – Кто б там ни был, они нам не друзья. Мотать надо…

– Хозяева вернулись, что ли? – спросил Рэнди, проворно сворачивая спальник.

– Не знаю и знать не хочу! Хватай пушку и живо вниз!

– А ворот на том конце дамбы разве нет? Перейдём каньон по гребню плотины – и нас никто не найдёт.

– Если ты не заметил, мост упирается в отвесную скалу, – ответила Катрина.

Она вновь осторожно посмотрела сквозь двери во двор. Незваных гостей видно не было. Скорее всего, они осматривали домик персонала, где осталась мёртвая хозяйка.

– Я уже смотрела: лестниц вниз с плотины нет. Но над водосбросами тянется мостик. Туда нам и нужно попасть, – сказала она.

– А дальше что? – недоверчиво спросил Рэнди.

– Дальше придётся прыгать и плыть.

– Там же вода ледяная!

– Я падала в такую. Как видишь, пережила.

Рэнди поморщился, подумав уже не о себе, а о Лексе – выдержит ли он ещё и такое приключение? Порывшись в сумке товарища в поисках боеприпасов, Рэнди обнаружил круглую дымовую гранату – точь в точь как ту, что гитарист применил при побеге из Рэйлтауна. Чтобы спуститься достаточно быстро, они взвалили Лекса на спину Миднайта и обвязали обоих ремнями. Для надёжности Фокс связала парню из «Крылатого Солнца» руки, обвернув их вокруг собачьей шеи, чтобы бедняга не съехал набок. То, что Лекс так и не начал коченеть, позволяло надеяться на лучшее…

На лестнице царила почти полная темнота – лишь тускло светились немногие уцелевшие диодные ленты вдоль стен и по краям ступеней, да мерцали зеленым огоньком таблички «вход» над дверями, которые они миновали. Шаг за шагом Фокс и Рэнди погружались в чрево электростанции, с каждым пролетом шум и вибрация от турбин становились всё ощутимей. Позади цокал когтями пёс; время от времени он замирал, пытаясь услышать или унюхать возможную опасность, но затем спокойно продолжал путь.

– Твои безымянные друзья пришлись бы сейчас ко двору, – отметил Рэнди, вспомнив причину, по которой они вообще здесь остановились. – Когда они вообще связались с тобой?

– За день до того, как мы отбыли из Серебряного Дворца.

– Ага! Беспилотник? – догадался Рэнди.

– Он самый.

– Я думал, они опасны.

– Парни умеют их обезвреживать.

Вот так дела! Имея в друзьях таких парней, застрять среди Потерянных Детей? Хорошо бы прояснить эту историю, как выберутся…

– Не мог ли кто-то заманить нас в ловушку от их имени?

– Вряд ли, – мрачно отвечала Фокс. – Иначе эти молодцы устроили бы засаду… Но они нагрянули только сейчас. Я вот что думаю: старики перед смертью сообщили о беде. Тому же Хайдриху, к примеру.

– И если на сигнал пришли люди, они решат, что эта беда – мы, – покачал головой Рэнди. – Может, выйдем тогда к ним и всё проясним?

– Нет, Рэнди, слишком опасно. Лучше с ними не пересекаться. Почти пришли, слава Солнцам.

Вот, наконец, и долгожданный машинный зал с тремя гидроагрегатами, из которых действовал только второй. Целых полвека семья Рухани поддерживала машинное отделение в чистоте и порядке, мало заботясь о красоте собственного жилища; привыкшему к бытовой аскезе Рэнди зал напомнил сказочный дворец или храм – озаренный аварийным освещением потолок десяток метров высотой, почти такой же длины витражные окна, выходящие на нижний беф, где река, совершив полезную работу, продолжала свое бурное течение. Как и на вокзале, стены были облицованы прекрасными камнями – мрамором, обсидианом и базальтом, и Рэнди почувствовал себя инородным телом в чужом организме. Другое дело – Фокс. Даже сейчас, в пыльной одежде и со спутанными чёрными волосами, она выглядела сошедшей с витражей, изображавших гордых и бесстрашных (юноше напрашивалось высокопарное слово «солнцеликих») покорителей моря, льда и космоса.

Они осторожно двигались вдоль стены: Фокс шла первой,