Фантастика 2025-185 - Дмитрий Львович Казаков

Да, генерал Блад имел все основания быть довольным — Стэрди была права.

«Ночные призраки» не приняли открытого боя, и это молчаливое признание ими своего поражения было объявлено победой генерала Блада. Великой победой, «достойной встать в один ряд с победами при Саратоге и Йорктауне[115]», как писала захлёбывающаяся от восторга пресса, был объявлен и ночной бой у автострады — единственное серьёзное столкновение армии с людьми-индиго.

На экраны страны вышли два новых фильма: «художественно-документальная» лента «Победитель демонов», имеющая так же мало общего с реальной биографией Джейка Блада, как костюмная мелодрама в античном антураже с настоящей историей, и эпический боевик «Раскалённое шоссе», в котором бравые солдаты доблестно сражались с прогрызающими танковую броню призрачными тварями и геройски погибали за свободу и демократию.

Однако Стэрди была права и в другом: захват абсолютной власти в одной отдельно взятой стране — это только начало. И лорд-протектор не собирался почивать на лаврах.

…Алкоголь действовал. И действовало горячее тело Стэрди — эта женщина прямо-таки генерировала зовущие флюиды. Джейк потянулся к ней, и она с готовностью ответила…

Спальня первого из Правителей таилась в подземельях Головного Центра, защищённая от всех мыслимых и немыслимых опасностей. Обнимая на своём огромном царском ложе «роскошную смерть», генерал медленно уплывал в дрёму, когда его вечно настороженное подсознание отметило некую странность.

Мягкий интимный полумрак спальни прорезала узенькая полоска света: раздвигалась одна из стенных панелей. А странность заключалась в том, что открывался запасной, тайный выход, ведущий к вертолётному ангару, расположенному на вершине горы. Об этом отнорке почти никто не знал, а его код-пароль был известен только самому Бладу и Стэрди. И тем не менее, именно этот потайной ход сейчас открывался — медленно и беззвучно.

Рефлексы опередили сознание. Джейк вырвал пистолет из специального углубления в изголовье раньше, чем успел понять, что за тёмный силуэт прорисовался в слабо освещённом проёме. Но лорд-протектор не смог поднять оружие — каменная тяжесть пригнула его руку к пышному ковру, устилавшему пол.

* * *

Алан шагал за Диего по чуть наклонному широкому коридору, уходящему вглубь. Эта галерея была парадной: её стены покрывала выполненная «под древность» роспись на темы мифов разных стран и народов, через каждые несколько шагов встречались каменные статуи звероподобных богов тольтеков и ольмеков.[116] Света здесь хватало: на стыке стен и потолка были установлены скрытые электрические светильники, хотя экзальтированные визитёры считали, что это работает магия. Коридор незаметно поворачивал и в конце выводил наружу, к выходу из Катакомб; протяжённость его была не слишком велика, но за время экскурсии, сопровождаемой ореолом мистики и многозначительно-таинственными комментариями гидов из агентства Мерседес, многим туристам зачастую казалось, что они прошли насквозь через сердце горы. Таковых не разубеждали — человек легче всего верит в то, во что хочет поверить.

Подавляющее большинство посетителей, прибывающих в Катакомбы за экзотикой, не знало, что кое-где в полутёмных нишах за спинами уродливых идолов находились проходы, ведущие во второй кольцевой коридор. В этом коридоре располагались жилые гроты адептов «горного братства», и сюда попадали немногие. А дальше в паутину узких ходов и тайных пещер из посторонних допускались вообще единицы: с ведома и согласия матери Эухеньи и только в сопровождении кого-нибудь из её молчаливых доверенных учеников.

Алан и Диего быстро добрались до середины парадной галереи. Там Рохо остановился, бросил быстрый взгляд на своего спутника, словно в последний раз задавая себе вопрос: «А правильно ли я поступаю?», а потом решительно шагнул в густую тень за выгнутой спиной громадного пернатого змея.

— Идёмте, Алан, — негромко сказал он, — нам сюда.

Узкая каменная щель показалась Алану тёмной после хорошо освещённого парадного коридора, но глаза Старика быстро привыкли к рассеянному голубоватому свечению. «Хм, — подумал он, — а вот это уже настоящий магический свет, хотя на первый взгляд он таковым не кажется. Хорошо сделано — у них здесь есть очень способные мальчики и девочки…». Алан ощущал пульсацию энергии, свободно текущей сквозь пласты базальта, и чувствовал: этой энергией здесь умеют управлять. «Жаль, — подумал он, — сколько времени потеряно зря. Мне надо было придти сюда ещё лет десять назад, а может быть, и раньше. Но что толку сожалеть об этом: хорошо, что я всё-таки сюда пришёл…».

За поворотом им встретились две молоденькие девушки. Они приветствовали Рохо почтительными кивками, одарив Алана лишь мимолётными взглядами — раз этот незнакомец идёт в сопровождении Того, Кто Слышал Крик, значит, так надо. Однако Алан почувствовал, что обе эти девочки мгновенно поняли, кто он такой — они явно хорошо умели чуять Силу. И снова Алан ощутил укол горечи — «Эх, надо было придти раньше!» — и даже зависти: кто-то делал дело, пока он, один из первых ортов этого мира, упорно от него отгораживался…

Путь по каменному лабиринту оказался недолгим. Диего и Алан свернули в одно из ответвлений второго коридора, миновали несколько пещер, встретив по пути ещё нескольких птенцов горного гнезда, и вошли в обширный грот. И там на деревянном кресле, украшенном причудливой резьбой, сидела женщина в чёрном одеянии.

— Миктекасиуатль, — позвал Диего, — я привёл человека, который хочет тебя видеть.

Эухенья неспешно повернула голову, и Диего поразили её глаза: они горели, светились раскалёнными огненными точками — Рохо уже и забыл, что глаза ведьмы могут быть такими.

— Ты поступил правильно, chico ruso, — медленно проговорила она. — Не бойся, это не враг. Но вот сможет ли он быть другом… Садись, пришелец, — и тёмная сухая рука колдуньи указала на плоский камень, прикрытый меховой шкурой. — Мы будем говорить.

«Что за чёрт, — подумал Алан. — Почему мне кажется, что я уже слышал этот голос? Правда, это было давно. Очень давно…»

Он опустился на указанное ему место и откашлялся. Ощущение было странным — Алан ждал этой встречи, добивался её; он многое хотел сказать, а вот теперь, когда пришло время говорить, все слова куда-то делись, и даже язык стал чужим и непослушным. И ещё — Алану было неловко под пронзительно-испытующим взглядом ведьмы, словно эта Миктекасиуатль знала о нём что-то такое, о чём он сам предпочёл бы забыть.

— Говори, я слушаю, — напомнила Эухенья

— Я пришёл с севера… — начал Алан.

— Там стало холодно, и тебе захотелось тепла?

Как ни странно, но лёгкая тень иронии, притаившаяся в этом невинно-двусмысленном вопросе, помогла Алану справиться с собой и преодолеть замешательство. И он рассказал обо всём, что знал — обо всём. Он рассказал о Попечителях и о ньюменах, о детях-индиго и