Совсем не герой - Ванесса Лен

Джоанна пораженно воззрилась на блондинку.

– Что? – Слова сорвались с губ едва слышным шепотом. После рассказа Ина информация о вычеркнутой из хронологической линии семье еще не до конца улеглись в сознании. А теперь это? – Мы с тобой – не родня, – только и смогла вымолвить, покачав головой, ошарашенная девушка.

– Конечно же, родня, Джоанна, – с болью в голосе возразила Элеонора. – В отличие от нее. – И она указала подбородком на Рут, которая не сводила с нее яростного взгляда.

– Ошибаешься. Именно она моя настоящая семья!

Джоанна не хотела даже думать о своей возможной связи с той, кто жестокими пытками превратила Ника в убийцу, направив его на путь истребления монстров, включая Хантов. С той, кто наслаждалась их смертями и гордилась совершенными преступлениями.

– Что еще за Грейвы? – поинтересовался Том.

– Сейчас в Лондоне существует двенадцать семей, – помрачнев, процедила Элеонора. – Но раньше была еще одна – Грейвы. – От реки долетел порыв ветра, всколыхнув полы ее длинного платья. – Наша территория располагалась здесь, возле моста, а сады заднего двора тянулись до рынка Боро и первоначального театра «Глобус».

Ин тоже рассказывал о Грейвах, но Джоанна до сих пор никак не могла поверить в реальность происходящего и лишь молча смотрела на Элеонору.

– Тринадцатая семья? – с сомнением протянула Рут.

Аарон тоже выглядел обескураженным. Лишь Джейми ни капли не удивился. Конечно, ведь это был секрет их рода, даже вошедший в поговорку: «Но только Лю помнят, что раньше была еще одна семья».

– Рут… – выдохнула Джоанна.

Среди монстров родственные связи определялись не генами, а способностями. Она же обладала даром Грейвов. Однако кузина же по-прежнему считала их семьей, верно? Сама Джоанна именно так относилась к Рут. И думала о себе как об одной из Хантов.

– Не понимаю, – сказала сестра, обращаясь к Элеоноре. – Ты говоришь, что раньше была еще одна семья. Что это значит? Почему я никогда не слышала о ней?

– Из-за того что некоторые называют Damnatio memoriae, – ответила та. Аарон от изумления резко втянул в себя воздух. – Король наказал Грейвов, стерев их из хронологической линии. – Она снова оглянулась на пустое пространство, где когда-то возвышался особняк забытой семьи. – Он подсек род у самого основания, выдернув его корни. Уничтожил предков, чтобы дети и дети их детей никогда не появились на свет. И на этом все не закончилось… Гонениям и казням подверглись даже те, кто просто возражал против наказания, давал убежище дальним родственникам – все, кто остался верными друзьями семьи… В итоге если кто-то и помнил нас, то не осмеливался произнести вслух фамилию Грейвов.

– Тогда каким образом выжила ты? – спросила Джоанна, добавив про себя: «И я?»

Не получив ответа, она, хотя и ненавидела Элеонору, ощутила невольное сочувствие к ней, потому что сама испытала нечто подобное. Потеря всей семьи – что могло быть страшнее? Вот только… Грейвы приходились родственниками им обеим. Если бы не стертая уничтожением хронологической линии память, Джоанна тоже горевала бы по ним. Ее разрывали на части противоречивые эмоции: сомнение, ужас, сожаление об утраченной семье и тех, кто им помогал. Но чувства не достигали самых глубин души, как тогда, когда погибли Ханты.

Хотя это не совсем соответствовало действительности. При мысли о Грейвах в сердце возникал отголосок ощущений, точно тело помнило то, что разум забыл: подавленное горе, какое Джоанна испытывала всякий раз, думая о маме.

Кстати, означало ли это, что та тоже была из Грейвов?

Джоанна отложила размышления на потом, потому что сейчас имелись дела поважнее.

– Стерты из линии времени, – пробормотал Аарон.

Она понимала, о чем он думает. О том, что наконец узнал, за что казнили его мать: за попытку защитить одного из Грейвов. А ему самому досталась способность Оливеров определять, к какой семье принадлежит монстр. И совет использовал этот дар, чтобы завершить уничтожение уцелевших потомков, начатое Королем.

Внезапно вспомнилось, что Аарон счел Элеонору Найтингейлом. Ей, похоже, как-то удалось замаскировать свои способности…

Та как раз отвернулась от ныне пустого пространства. Голубые глаза затуманились от страдания, и на долю секунды Джоанна сумела заглянуть во внутренний мир противницы, увидев там бездонный океан горя. И тогда понимание происходящего внезапно сдвинулось. Изначально казалось, что Элеонора стремится отобрать власть у Короля монстров. Однако теперь стали ясны реальные мотивы блондинки.

– Ты хочешь создать новую хронологическую линию, – прошептала Джоанна, – чтобы вернуть родных к жизни. – Именно так поступила она сама для Хантов.

– Я обязательно этого добьюсь, – процедила Элеонора, сжав кулаки.

Джоанна тоже пообещала нечто подобное после того, как родные погибли. Как же она могла не заметить затаенного горя и отчаянной решимости вернуть близких за ледяным фасадом блондинки, если сама испытала недавно такие же эмоции? Ее тогда ничто не остановило бы на пути к заветной цели. Или остановило?

Вспомнились небрежно брошенные в фургон тела. Ужас на лицах прохожих.

Должен быть способ объяснить Элеоноре последствия ее действий. Сообщить, что она вернет не изначальный ход событий, а породит новый ужасный мир. Поведать об увиденном в кафе.

– Ты пытаешься создать реальность, где правят монстры, – заговорила Джоанна. – Но если хочешь просто вернуть к жизни Грейвов, то…

– Чего я хочу – и обязательно получу, – так это мир, где никто и никогда не сумеет навредить моей семье. Ни люди, ни монстры. Мир, в котором мы все будем процветать, несмотря ни на что.

– Элеонора… – произнесла Джоанна и осеклась, заметив изумление на лице собеседницы, после чего поняла, что раньше никогда не обращалась к ней по имени.

– Ты правда меня не помнишь? Совсем-совсем? – прошептала та.

Джоанну выбил из колеи этот не связанный с предыдущим разговором вопрос, будто говоривший о перемирии на какое-то время. Она внимательно всмотрелась в сказочно прекрасные черты Элеоноры, пытаясь обнаружить в них хоть что-то знакомое. Но не почувствовала ничего, кроме недоверия. Интересно, Аарон испытывал то же самое, когда Джоанна сообщила об их дружбе в прежнем потоке событий? Эта мысль разбивала сердце.

Может, и Элеонора ощущала нечто подобное? Она разговаривала так, словно они раньше были близки. И, как она утверждала, выросли вместе.

Вот только…

Почему тогда она разлучила родственные души – Ника и Джоанну, – если видела и в изначальной линии, как они любили друг друга? Зачем пытала его, сделала сиротой, превратила в охотника на монстров и натравила на семью якобы близкой родственницы?

Элеонора наверняка знала, что хронологическая линия продолжит сталкивать бывших возлюбленных в попытках